Староста кивнул и поторопил нас.
Как и сказал майор, через отцепление
нас пропустили без вопросов. Он сам встретил нас. Передал охотников
под команду капитану егерей, а нам велел держаться лейтенанта, что
стоял рядом с ним и ждал, когда ему скажут, зачем его позвали. Я
без удивления заметил на нем медальон мага. Ученик. Велев мне и
Зураду следовать за ним — мы отошли от командования и
присоединились к взводу, который возглавлял лейтенант.
Всё. Все вагоны были разгружены,
техника спущена и машинист поезда, попрощавшись с нами гудком,
уехал, освобождая пути.
Через десять минут все встали на
лыжи, и выдвинулись в путь. Вездеходы, привязанная к ним
артиллерия, походные кухни — держались в конце и середине строя.
Шли на лыжах в два ряда — параллельно. Рядом со мной ехал Зурад.
Спереди спины рядовых. Сзади лейтенант и его сержант. Все молчали.
Говорить не хотелось.
Я использовал подвернувшуюся
возможность, чтобы потренироваться. Старался отделить запах солдат
— пот, порох, металл — от запахов вокруг. Успешно. Учуял зайца за
пригорком. Пахло корой и сырой шерсткой. Улыбнулся.
Зурад покосился на меня и продолжил
молчать. Улыбку я убрал, но тренироваться не прекратил.
Долгое время никаких новых запахов не
чувствовал. Все тот же пот, еще моча (некоторые солдаты
останавливались, чтобы справить нужду), снег — пахнущий холодком, и
многообразие запахов леса. Было сложно отделить запах березы от
ольхи или сосны от рябины, все смешивалось, но я старался.
Так мы и шли. Я был занят и за
обстановкой вокруг не следил, а ведь у нас начали появляться первые
не боевые потери. Сломанные по неосторожности и подвернутые ноги.
Слегшие с температурой, нажравшиеся снега дурачки. И даже
симулянты.
Старшие офицеры бригады не стали их
лечить. Отдали обычным лекарям в наказание за безалаберность и
тупизну (пусть мучаются и ходят в гипсе). Выявленных симулянтов
взяли под арест. Ничего хорошего их не ждет.
Не знаю как, но мы умудрились заехать
в лес, пораженный кровососущими пиявками — паразитами. Мелкие
букашки до того мирно спали, притворяясь почками на деревьях и
проснулись, когда мы проезжали под ними.
— А-а-а-а! — Раздались крики боли,
когда пиявки начали падать на головы людей и за шиворот, легко
находя открытые участки тела и прогрызая себе путь под кожу,
набухая там словно чирья.