Пока
разбирался с бумагами, небо окончательно потемнело, и настал
поздний вечер. Зевнув, я закрыл свод законов и должностную
инструкцию смотрителя железнодорожной станции, поворошил подсохшую
за день почту что все также лежала рядом с печкой, потушил
керосиновую лампу, проверил хорошо ли заперта дверь и лег спать,
надеясь проснуться от переливчатых трелей птиц за окном, а не из-за
проникновения через дверь ночного визитера. Револьвер на всякий
случай я снова запихал под подушку. Все. Глаза сами закрылись.
Завтра новый день, посмотрим, что он мне принесет.
К
сожалению, спокойно выспаться, снова не удалось. Посреди ночи меня
разбудил стук в дверь и крики снаружи.
— Эй! Маг!
Просыпайся! Ну же! Маг? Ты там? Эй!
И снова
барабанный стук в дверь, словно ее пинали ногой. Даже с потолка
посыпалась пыль.
Вскочив с
кровати, злой и невыспавшийся, я быстро оделся, вооружился
револьвером и топором и только после этого подошел к трясущейся
двери, выкрикнув вопрос.
— Кто там?
Чего дверь ломаешь?
— Соседи
твои.
— Кто? —
Переспросил я.
— Живем мы
в деревне. Открывай.
Открывать
дверь я не спешил и все так же общался с незнакомцем через доски
двери.
— Что
случилось? Зачем я вам?
— Беда у
нас. Утю Бобыля кто-то убил. Выходи, давай. Не трусь. Заберешь
тело, пока звери его в лес не утащили.
Я подумал.
Вспомнил должностную инструкцию, сплюнул, осознав, что обозвавший
меня трусом не зря ко мне пришел, ведь согласно всем документам я
здесь власть и те же полицейские функции возложены на меня, так что
дверь я в итоге отворил, но руку держал на револьвере.
Несмотря на
ночь, крыльцо было освещено. Все из-за того что стучавший в мою
дверь мужик держал над головой факел, освещая округу и себя. На
плече у него болталось ружье.
По лицу
мужика ничего сказать не могу. Лицо как лицо. Злодеем не выглядит и
ладно.
Осмотрев
меня, он вяло кивнул. Я поспешил вытащить поверх тулупа медальон
мага (он же паспорт мага), на котором, как и прежде горела одна
тусклая звездочка.
— Идем, —
сказал он и потопал прочь, не оглядываясь. Мое согласие ему видимо
не требовалось.
Пришлось
идти следом за ним. На мои вопросы он не отвечал. Отмалчивался и
только что-то бурчал.
По дорожке,
что я днем проложил мы зашли в деревню, прошлись по центральной
улице, которую люди чистили своими силами, свернули на боковую
улочку, больше похожую на тропинку из натоптанного снега, что
нещадно петляла, и через минуту уткнулись в труп, что перегородил
эту самую тропинку.