Встрепенувшись спросонок, сиделка с
кряхтением полезла его доставать и наткнулась на мою свисающую
ладонь. В испуге посмотрела на меня и, встретившись взглядом,
охнула.
– Очнулась, дочка? Неужели господь
услышал мои молитвы! Радость-то какая! – Схватив мою безвольную
ладонь, женщина припала к ней губами и расплакалась, обращаясь
ласково, как только мама называла, с ударением на первую букву. –
Ярушка, ты ли это? Как себя чувствуешь? Что помнишь? Я уж и не
чаяла до этой минуты дожить! Злопыхатели – ироды окаянные, все
твердили, что ты оставила этот мир. А как оставила, коль сердце
бьется? Если тело, как и положено, функционирует? Уж как я им
говорила, что вернется наша звездочка ясная. А мне не верил никто!
Лекари руками разводили. Тебя ведь даже маг Жизни осматривала и
признала, что шансов нет. А ты возьми и выживи! То-то люди
удивятся, когда моя княгинюшка в свет выйдет.
– Маг? – зацепилась я за странное
слово, которое не ожидала услышать от бабульки. – Княгинюшка?
Женщина, вы кто? – просипела не своим голосом.
– Матрена я, – опешив, ответила
незнакомка. – Ярушка, неужели не признала? А имя свое хоть
помнишь?
– Ярой, то есть Ярославой меня зовут.
Это я помню и несчастный случай на фабрике – тоже. Кто-то еще
пострадал? Что случилось, причины уже выяснили? А маме сообщили?
Волнуется, наверное, за меня. Сколько дней я в больнице? – засыпала
Матрену вопросами, вырывающимися из горла сухим клекотом. – Можете
позвать дежурного врача?
– Ох, бедная девочка! – бабулька
расстроилась. – Не знаю даже, с чего начать, чтобы ты с горя снова
в беспамятство не отправилась. Столько всего за эти годы случилось,
что и не перескажешь сразу. Матушки твоей уже седьмой год, как нет
с нами. Не дождалась кровиночку! А батюшка жив-здоров, слава Богу!
За границей проживать изволит, у пруссаков. Брат старший, Аркадий
Елизарович, за дела общие с темниками в Сибирь сослан, там и живет
с семьей. Велиславу замуж выдали за барона Пшеронского, так она с
тех пор в столице не появлялась и даже весточки не прислала, о
здоровье твоем не справилась. Разве так можно? Пшеронский знамо
верность империи доказал верной службой. Чай не будет ему урону,
если жена сестру больную навестит.
Известие о смерти мамы тугим спазмом
сдавило грудную клетку. Однако по мере того, как Матрена
перечисляла неизвестных родственников и сыпала фактами, от которых
дергался глаз, у меня закрадывались сомнения, что женщина не в
себе.