Нужно было уходить из обречённого города и искать помощи. Алекс
вновь растормошил Толика, и они вместе составили маршрут, по
которому можно будет уйти из города по катакомбам, практически не
выходя на поверхность.
На друга было жалко смотреть – он совсем сдал. Алекс помогал ему
идти, а где действовать нужно было быстро, буквально тащил его за
плечи… На очередном привале случилось неизбежное – Толик
переродился и бросился на Алекса.
Толик не использовал приемы борьбы или рукопашного боя, хотя,
как и Алекс, был знаком с ними не понаслышке. В глазах лучшего
друга больше не было разума, а в теле появилась звериная сила.
Алексу удалось кое-как скрутить Толика. Повиснув у него на спине,
руками, просунутыми подмышками друга и сцепленными в замок на его
затылке, обвивая ногами его бёдра и не давая тому встать, Алекс
взывал к другу, орал ему в ухо, пытался бить его по щекам, но тот
только норовил вывернуться и укусить его за руку. Алекс матерился и
плакал от бессилия. Существо, на протяжении большей части его жизни
бывшее его лучшим другом и, наверное, самым близким ему человеком,
только утробно рычало и булькало. Поняв, что всё бесполезно, Алекс
задушил своего лучшего друга…
Оставшись один, он продолжил идти по намеченному плану. Толику
он помочь не смог, и что делать дальше не знал – оставалось только
попытаться понять, что происходит. Выбравшись в пригород,
пробираясь по местности как по минному полю, Алекс видел везде одну
и ту же картину: разорение, следы пиршеств тварей и самих
тварей…
Встречались Маньяку и новообращенные монстры типа зомби в разных
модификациях, и такие же монстры, что пришли в его город. Пришли и
убили его друзей… и не только друзей – казалось, они убили всех,
кого он знал.
При мысли, что он остался совершенно один в этом кошмарном мире,
всё его существо наполнялось беспросветной тоской и унынием: что
толку дергаться, пытаясь выжить – несколько раз лишь чудом ему
удавалось уйти живым, но сколько верёвочке не виться, а совьётся
она в петельку… Мысли о самоубийстве тоже регулярно посещали такого
жизнелюбивого раньше парня, и мысли эти отгонять от себя
становилось всё труднее – прекратить все эти мучения одним махом…
Раз - и всё закончилось…
Физическое состояние становилось всё хуже: головная боль мешала
мыслить ясно, будто в голове поселился назойливый дятел и
безостановочно долбил по мозгам, путая мысли; постоянно хочется
пить и есть – да что там есть, жрать хочется, будто не ел
неделю.