Ну не нравилось ему работать в строго заданных канонах! Было в
этом что-то такое душное, выбивающее из творческой колеи. Больше
оригинальность привлекала, условная свобода мысли, когда нет чётких
рамок.
— L'art pour l'art или… — закончив издеваться над несчастной
половицей, Хачиоджи шумно выдохнул, переводя взгляд на окно, за
которым уже вовсю царствовала поздняя осень. — Искусство ради
искусства. А где искусство-то? Нету, пусто. Голая дидактика и
утилитарность.
Хотя, несмотря на свои слова, Наото прекрасно понимал, что
невозможно "выйти за рамки" или создать новое направление, не
изучив досконально основы. Надо же от чего-то отталкиваться. Ведь
изначально рисование преследовало исключительно практические цели.
Лишь позже данному занятию стали придавать иные, более глубокие
смыслы, раскрывая творчество с совершенно неожиданных сторон.
— Писать картины, отринув базу — всё равно, что кататься на
моноцикле по канату, подвешенному над пропастью, прежде ни разу не
садясь на велосипед, — пробормотал Хачиоджи, разглядывая
собственное отражение в стекле, а, в частности — вьющиеся густые
волосы, из-за чего некоторые сравнивали его с барашком. — Только у
единиц получается не ухнуть вниз. Поэтому, что? Правильно,
продолжаем натюрморт.
Обречённо намотав прядь на палец, парень отпустил ту на волю,
благодаря чему она забавно, подобно разжавшейся пружине, вернулась
на прежнее место.
— Смотрю, семпай, ты кроме странных рисунков, ещё и с пустотой
разговариваешь? Не кажется, что пора обратиться к специалисту? —
услышав голос позади, Наото ощутил острое чувство дежавю.
— А он не уже? — повернувшись на девяносто градусов, Хачиоджи
посмотрел на рыжеволосую девушку и брюнетку, которые вчера крайне
"лестно" высказались о его творчестве.
— И вправду, так смотрит, словно вообще нас не видит, —
вынырнула из-за их спины блондинка с хвостиками.
— Да ладно вам, — хмыкнула обладательница платиновой шевелюры,
стоя в небольшой отдалении от подруг. — Бормочет и бормочет, на
людей же не бросается.
— Ещё бы семпай на них бросался! Ты его видела, Сакура-чан? —
ехидно усмехнулась загорелая первогодка, нагибаясь вперёд и
бесцеремонно тыкая парня в живот. — Ветром сдует…
Затихнув, она ещё пару раз надавила на брюшную полость Наото,
после чего, едва слышно откашлявшись, вернулась в прежнее
положение, что-то неслышно пробурчав.