Хачиоджи, оглядев каждую участницу группы, мысленно вздохнул и
поправил оправу очков, сдерживаясь от желания отряхнуть рубашку.
Слишком опасный жест, который может спровоцировать, будто её
прикосновения противны.
По правде говоря, приятного всё равно мало: какие-то незнакомые
школьницы разговаривают с ним так, будто знакомы долгое время, так
ещё и лезут в личное пространство. И, вообще, что им нужно? Неужели
обязательно так себя вести?
Так и не придумав, как именно стоит вести себя в сложившихся
обстоятельствах, Хачиоджи решил остановиться на прошлом варианте,
которым воспользовался в библиотеке, а именно — сделать вид, что
поведение девушек никак его не волнует. Абсолютно. Вот ни
капельки!
Ничего не говоря, второкурсник молча развернулся и подошёл к
двери арт-клуба, выуживая из кармана брюк ключ. Под пристальным
вниманием первогодок открыть замок получилось с третьей попытки, но
хоть безразличное выражение лица сохранить удалось, пускай — судя
по всему, брюнетка — за спиной раздалось ехидное посмеивание.
Зайдя в помещение, Наото закрыл за собой и, прикрыв глаза,
потянулся рукой, чтобы помассировать переносицу, но вовремя
остановился. Дурацкая привычка, выработавшаяся в последние годы,
порой, мешала, так как иногда он умудрялся испачкать линзы очков
своими же пальцами.
— И почему люди не способны просто заткнуться и сделать вид,
будто ничего не заметили? — проворчал подросток, кое-как придя в
себя.
Кинув сумку на ближайший стул, парень поплёлся к сложенным
мольбертам, боковым зрением замечая набившую оскомину композицию из
яблока, положенного на куб из папье-маше.
Вытащив лиру, Хачиоджи поставил её на ножки и прикрепил кусок
ватмана. По идее, стоило найти предыдущий эскиз, чтобы упростить
себе задачу, однако ему никогда не нравилось выбирать наиболее
простой вариант.
Если уж и мучить себя "классикой", то делать это капитально.
Конечно, кому-то могло показаться, будто таким образом Наото
подкармливает внутреннего мазохиста, но у подростка было своё
мнение на данный счёт.
— Привычка точно рисовать, что мы видим, даёт соответствующую
способность безошибочно рисовать то, что мы задумываем, — выдохнул
юный художник, прокручивая между пальцев карандаш, пристально
разглядывая пустое полотно. — Хотя… если я добавлю кубу глаза — по
сути, композиция же не изменится?