Значит, собираемся в театр.
Театр тоже пробудил у меня бездну воспоминаний. Как ходили в
студенчестве, не пропуская ни одной премьеры, как потом пытались
ходить с Женей, но Женя театр не любил, и часто не получалось. Да и
работы обычно было столько, что нормальные выходные выпадали редко.
Лёшку водила на детские спектакли – сюда, в тюз и в драму. Иногда
слушала рассказы подружек о том, как ходили, с кем ходили и на
какой спектакль.
Сейчас я привела Анри на «Юнону и Авось». Это была такая
любовь-любовь всей юности, и хоть сейчас мне уже не виделось в этой
истории никакой романтики, но, но! Это в пятнадцать лет, при первом
знакомстве, я охала и ахала – ах, как это прекрасно, ждать любимого
всю жизнь. Сейчас я искренне считала, что ничего прекрасного, жить
нужно свою настоящую жизнь, а не ждать чего-то, что и не успело
толком случиться… но эта мудрость приходит с годами, с
образованием, с переживаниями и с испытаниями.
- Тебе рассказать сюжет? – спросила я Анри.
- Пока не нужно, я попробую понять сам. Знаешь, - он слегка
улыбнулся, - мне интересно. Первое – что я смогу понять. Второе –
понравится ли мне. Потому что те сказки, что я смотрел через твой
артефакт на стене, не похожи вообще ни на что, мне известное.
Что он там смотрел-то? Вроде днём что-то да? Нужно поискать
программу канала и уточнить? Ладно, это не сейчас.
Места нам достались такие себе – не партер, а балкон, но не
совсем задворки, а вот прямо первый ряд. Можно было рассмотреть
зал, пожмуриться от воспоминаний – опять же, попробовать посчитать
цветки в хрустальных люстрах – я всегда это делаю, как только это
здание построили, и как только я в него впервые попала, а это ещё
где-то в школе было, с бабушкой, летом, на каникулах. Как сейчас
помню – «Чио-Чио-Сан». И снова история о возлюбленных из разных
культур, у которых ничего не вышло.
Но о чём я не предупредила – это о том, какая будет музыка.
Впрочем, как бы я это сделала? Будет наш принц знакомиться с
концепцией рок-оперы прямо на практике.
А ему и так уже досталось – контакт с городом без контроля, а
потом ещё сборы в театр. Шкаф выдал всё, что я запросила, включая
запонки. Анри хмурился и спрашивал – что и для чего. Я объясняла.
Он ещё раз хмурился, а потом одевался. Как я и предполагала,
выглядел он в итоге очешуительно. Я расцеловала его и пошла
одеваться сама.