– И специальных людей для этого нет? – вновь послышался вопрос.
Мячикова не отвечала.
– Понятно, – и парень, кивнув второму, в морской форме с литерами Морской Академии, который уже взял у Лизаветы Петровны носилки.
Когда они вместе достигли десятого этажа, их догнал мужичок с Колькой.
Впятером они вошли в квартиру.
– Пришли, пришли, – заверещал уже знакомый мальчуган, направляясь в комнату больной.
«Пришли», – завиляли хвостами болонка с таксой и унеслись вслед за мальчуганом.
– Нашли кого-нибудь? – показала нос из кухни «Хламида». Но увидев четырех мужчин, умолкла. – Сейчас, сейчас. Только вот кофточку другую наденем, носочки…
– Так не пойдет? Мы ждать не будем. Чего ты раньше-то, тетеря? – спросил парень с юношеской лысиной. – Она ж не голая.
– А ты чего хамишь? – немедленно среагировала Хламида. – А то…
– Сама, что ль, понесешь? – вставил другой, с литерами Морской Академии.
– Ну все. Не ссорьтесь. Ребята согласились помочь, не ссорьтесь, – вмешалась Мячикова.
– Согласились, – опять повторила, словно передразнила, Хламида. – Мне все равно, согласились они или нет. Вы обязаны доставить и все.
– Все. Едем. Направление. Документы, – старалась ничего не забыть Лизавета Петровна.
– И что вы думаете, эти носилки там, на этом выступе, пройдут? – спросил Мячикову тот, кто был с портфелем. – Ни за что нам их там не развернуть.
– Да я и сама думала, – согласилась Лизавета Петровна. – Тогда, давайте в одеяле. Возьмем за четыре угла и вынесем.
Сказав это и выслушав прения сторон – главным оппонентом была сама больная, то и дело упоминавшая слово «Горздравотдел», – Мячикова миролюбиво заключила.
– Тогда надо ждать, когда заработает лифт.
– И вы тоже будете ждать? Или уедете? – спросила больная.
– Мы… – Лизавета Петровна выдержала паузу и коротко ответила: – Мы уедем.
Больше никаких возражений и пожеланий не было. Через несколько минут процессия, возглавляемая внуком Хламиды и двумя собаками, двинулась по лестнице вниз. Мужчины несли за четыре угла одеяло. Мячикова – медицинский ящик, тонометр, две сумки и пальто хозяйки, которая раза два возвращалась посмотреть, закрыла ли она дверь. Останавливались на шестом и втором, чтобы дать подышать больной, поскольку за все время своего путешествия она, казалось, не сделала ни единого вздоха. Когда вся кавалькада вышла, наконец, из подъезда, проходящие мимо мужчина и женщина тоже предложили помощь.