– Что верно – то верно. Ещё бы следовали за хорошей идеей, а не
за богами… Ладно, что-то мы заболтались. – Девушка пару раз быстро
моргнула, а после… растрепала волосы Виктора, наплевав на то, что
тот уже высился над ней на пол-головы. – Бывай. Не рискуй
понапрасну и не переставай тренироваться. В этом мире сила может
оказаться даже нужнее воздуха.
Сказала – и пропала, появившись в полусотне метров дальше по
дороге. Виктору оставалось только проводить её удивлённым, – он
искренне считал, что его удивить едва ли возможно, – взглядом, а
после аккуратно, ногой засыпать почвой оставленное лучницей
выжженное пятно. Что ни говори, а вирфортский контроль, каким бы он
ни был, даже в пике был очень далёк от контроля самого вшивого мага
первого круга.
Вот и наследила Кларисса, по которой расставание, видимо,
ударило сильнее, чем той хотелось бы.
Виктор и сам с явным неудовольствием почувствовал некое
покалывание в глазах, так что сразу после заметания следов поспешил
развернуться и направиться обратно, к поместью. Клариссу он решил
проводить за ворота города как раз ради разговора наедине, так что
свидетелей произошедшему считай что и не было. Даже понятливые
стражники, которым Виктор незаметно передал мешочек с мелкими
монетами ненадолго укрылись в своей каморке, а очередей в самом
начале весны никогда не бывало. По такой распутице с телегой особо
не развернёшься, и даже конь будет едва плестись, лопая овёс в три
горла. Неудивительно, что Кларисса ушла пешком: ей уж точно скакун
был без надобности, ведь даже Виктор, при желании, мог поддерживать
«верховой» темп часа так четыре кряду, не уступая идущей рысью
лошади.
Выносливость была его лучшей стороной, а упор на ноги выковал из
Виктора отличную заготовку под хорошего и манёвренного бойца
ближнего боя, оружием которому служат собственные руки или что-то
вроде кинжалов. Не хуже подошла бы тяжёлая рапира, но к ней не
лежала душа уже у самого проклятого.
Слишком хрупкое оружие, для использования которого в настоящем
бою нужен колоссальный опыт.
На окружающем мире Виктор сосредоточился сразу после того, как
девушка пропала из его восприятия на расстоянии не в тринадцать, а
уже в четырнадцать километров. К этому моменту он и сам уже успел
углубиться в улицы родного города, и получил возможность в кои-то
веки насладиться местной архитектурой и приятной, расслабленной
атмосферой. Здесь не сновали армии стражников, вдоль дорог не
стояли десятки передвижных торговых палаток, а о бедняках и
попрошайках даже речи не шло. «Столицу» графства холили и лелеяли,
отчего она куда больше соответствовала некоему общему образу
средневекового города в фэнтезийных книжках, нежели реальному
городу соответствующей эпохи.