– Хочу сказать, что не в моих силах тебе помочь, Кас. За
твою ошибку последует наказание. Ты будешь изгнан на Землю и лишён ангельской
неуязвимости. Наш мир больше тебе недоступен, – озвучил приговор Гезария, с
жалостью смотря на друга.
– То есть, я, можно сказать, спас эту несчастную от участи
хоронить своего малыша через три года, а меня за это выбрасывают на помойку,
пропитанную фекальными массами? – возмутился Кас, до сих пор не веря в
наказание. Ведь обычный же день, обычное задание, но какое-то стечение
обстоятельств враз поставило точку на его бессмертном существование.
– Прости, друг, ничего нельзя сделать. Решение принято на
высшем совете. Меня направили его огласить и привести в исполнение. Тебе
придётся жить среди людей, изнашиваться с возрастом и каждую секунду
контролировать себя и свои крылья. Никто из них не должен узнать о нас, иначе
тебя ждёт вечное забвение, и оно будет похуже выхлопных газов и заводских
выбросов.
На последних словах Гезария стерильный воздух оглушил
хлопок, погасли мониторы, мигнула лампочка, сработал истеричный сигнал тревоги
и Кассиэля засосало в вакуум, лишённый освещения, осязания и звуков. Тишина,
темнота, тошнота, выворачивающая наизнанку.
У Инги сводило зубы от монотонного писка, не замолкающего ни
на секунду, и скакали табуном мурашки, кажется, размером с приличного коника,
потому что в жёсткий матрас вдавливали нещадно. Почему-то было холодно, но
укрыться Инга не могла – не хватало сил поднять руку, подцепить одеяло и
натянуть до подбородка.
Звуки, раздающиеся словно из гигантской кастрюли с
толстенными стенками, постепенно набирали резкость и обретали чёткость. Открыв
глаза, девушка зажмурилась от внезапной головной боли, бьющей острыми клювами по
вискам, и попыталась глубоко вдохнуть слишком сухой воздух, пропитанный
антисептиками и лекарственными препаратами.
Инга не помнила, как оказалась здесь, среди кафельных стен
со стёртой от частых помывок эмалью. Голая, под тонкой простынёй, с проводами,
тянущимися от держателей, прикреплённых пластырем к области грудной клетке.
Малейшее движение отдавалось ноющей болью во всём теле, что само собой навевало
единственную причину нахождения в больнице.
Извилистая линия жизни застопорилась для Инги после открытия
сообщения всего с парой слов: «Он здесь». Дальше как в слайдах, выстреливающих
картинками в застывшем моменте. Яркий свет открытой на улицу двери. Красные
качели на детской площадке. Жёлтое такси, пронёсшееся мимо. Сильный порыв
ветра, бьющий в спину. Удар и темнота.