– Уйми ее, проклятую! – кричал он, силясь отползти подальше от
разозленного животного.
Игриш бросился кобыле на шею и оттолкнул ее от Богдана. На него
только махнули гривой – не более.
– Ты что с ней уже успел подружиться, а? – прошипел Богдан,
когда поднялся на ноги – чуть ли не за десять шагов от взбешенной
лошади.
– Ага, – растянулся в виноватой улыбке мальчик, поглаживая
кобылу по носу. Она озлобленно раздувала ноздри, но исключительно в
сторону Богдана.
– Ты чего лыбишься? Не понимаешь, что от нее надо
избавиться?
– Как? – задал резонный вопрос мальчуган.
– Не знаю! Шепни ей на ушко, чтобы убиралась, раз вы такие
большие друзья, – сплюнул Богдан себе под ноги и нагнулся за
корягой – под пристальным взглядом Красотки, готовой снова
атаковать обидчика. Но парень лишь оперся на палку и побрел прочь,
ворча себе под нос.
Мальчик пару раз пытался отвести кобылку подальше в заросли, но
все тщетно. Он попробовал шикать на нее и напугать, но та лишь
недовольно стригла ушами и носилась по туманной округе, то исчезая,
то вновь появляясь из молочных клубов, но не оставляла Игриша с
Богданом слишком надолго. Стоило лишь Богдану облегченно вздохнуть
и решить, что надоедливая лошадь наконец-то пропала с потрохами,
как позади шелестела трава, и снова Красока встречала их наглым
ржанием. Богдан на это только ругался и раз в отчаянии замахивался
на нее палкой, но уже без прежней лихости. Кобыла только
презрительно фыркала на него и пыталась укусить за плечо.
Их неравную борьбу внезапно прервал грохот и перестук копыт.
Забыв про лошадь, оба быстро закопались в заросли. Немного
погодя на дорогу выехала крытая телега, запряженная двойкой
лошадей. При виде ее скрипучих колес Игриш с Богданом
переглянулись:
– Рискнем?..
Не хотелось впутываться в очередную историю, но телега выглядела
вполне мирно.
– Давай, – кивнул Богдан. Впрочем, его глаза не покидала тень
сомнения.
Мальчика не нужно было просить дважды: он вылетел из кустов и со
всех ног помчался к телеге, размахивая руками.
– Дяденька! Дяденька!
* * *
Кобылку удалось привязать к телеге, а сами они устроились под
пологом, где сидела женщина в обнимку со своей крошкой-дочерью.
Богдан смог впервые за долгое время устроиться в лежачем положении,
насколько ему позволяли сундуки с мешками, и вскоре задремал.