- Отнеси
горячий шоколад и оладьи императору в комнату, - распорядилась, спокойно доела
и пошла к себе. Набрав горячую ванну, с блаженством погрузилась в ароматную
пену. Из-за усталости уснула, а проснулась оттого, что зуб на зуб не попадает.
Вода давно остыла, и я ужасно замёрзла. Выскочила, наскоро вытерлась пушистым
полотенцем и залезла под одеяло. Долго не могла уснуть, пытаясь согреться. И всё
думала о Ярхорне. Интересно, сколько времени он отведёт на моё «свыкание» со
статусом его жены? Как этот мужчина вообще представляет развитие наших
отношений? Или в один прекрасный момент он просто постучит в дверь моей спальни
и скажет, что пора делать наследника?
От этой
мысли стало одновременно смешно и грустно.
А утром у
себя на тумбочке я неожиданно обнаружила милый букет розовых и голубых цветов и
записку:
«Если хочешь, можешь посещать парящие
острова. Я понимаю, что во дворце тебе тоскливо. Извини за вчерашнее. Я не
хотел тебя обидеть.»
Лёд
тронулся, дамы и господа! С улыбкой прижала листочек к груди. Что же, я не
откажусь от увлекательной экскурсии по дивному заповеднику.
Ярхорн
Я решительно
не представлял, что мне делать с женщиной, которая волею судьбы поселилась
теперь в моём замке. У алтаря, чуть заживо не сгорел от драконьего огня, что
рвался наружу и требовал закрепить брак. Татуировка целые сутки жгла запястье и
не давала сосредоточиться ни на чём. Моим спасением стало уединение. Я
отправился на один из парящих островов и пробыл там весь день и всю ночь. Магия
правящего рода бунтовала, но я сумел загасить пламя, напоминая себе, кем
являюсь для этой хрупкой девушки. Калека, слабак, навязанный муж.
А чуть позже
я начал наблюдать за Эберми. Она пробыла в замке всего ничего, но с её приходом
что-то незримо поменялось. Меня окружали всё те же холодные и пыльные стены,
грязный пол и темень, царящая в доме, но внутри, словно солнце появилось. Оно
блуждало по каменной кладке замка, ставшего для меня темницей, робко касалось
пыльных окон и даже в самые тёмные и сырые углы заглядывало. Дом будто оживал,
и для меня это было странно.
Я не понимал
поведения собственной жены. Сначала она уволила почти всю прислугу, а затем
сама принялась выполнять её обязанности. И если приготовление пищи я мог
списать на странную прихоть, то стирка стала совершенной неожиданностью. Меня
разозлил тот факт, что жена до изнеможения возится с уборкой, выводит пятна
засохшей крови. Эберми даже имела наглость провести в моей спальне ревизию!
Жалеет? От этой мысли всю грудину кипятком обдало, и я ещё острее ощутил свою
убогость.