Но хохот на галере разом затих. На палубе появилась новая личность – человек величественного роста, затянутый в красные одежды. Одной рукой он держался за лотос из бронзы, украшавший корму, а другой нервно вертел огромный бич. Мгновение – и тяжелый удар опустился на спины двух ближайших гребцов. Тогда остальные поспешили схватиться за весла. На этот раз галера понеслась как стрела и быстро скрылась из вида…
Между тем, как феллахи принялись за свою однообразную работу, неизвестный, довольный произведенным впечатлением, снова спустился в каюту.
Судя по одежде и чертам лица, можно было сказать, что это финикиец, уроженец одного из больших городов приморской Сирии, Сидона или Тира.
Вот уже два столетия, как фараон Тут-Мазу Великий обратил почти все народности Азии в вассалов Египта.
Финикияне, смелые мореплаватели, снабжали страну, начиная с Мемфиса до Фив, рабами и всеми редкими произведениями далеких стран; их энергичные лица очень близко знакомы обитателям берегов Нила.
В то время как владелец каюты принялся за проверку счетов, написанных клинообразно на таблетках, не мешает рассмотреть его наружность попристальнее.
Под влиянием ветра его лицо и руки покрылись сильным загаром. Черная борода, очень густая и блестящая, обстриженная клином, подчеркивала выдающуюся челюсть. Толстые ярко-красные губы и острый нос придавали его задорному лицу скорее вид купца, чем пирата. Богатая одежда не обличала вкуса. Красное платье, отделанное золотой бахромой и покрытое массой голубых звездочек, ложилось на плечи в виде пелерины по тогдашней сирийской моде. Сейчас можно было сказать, что оно куплено в одной из лавок Сидона. Горячий фиолетовый оттенок пурпура указывал на нежность морских раковин, из которых его добывали.
Шею его украшало ожерелье из амбры, зеленоватого прозрачного вещества, добытого из туманных и холодных морей далекого недоступного Запада.
Он взял из стоявшей на столе чаши кусочек глины, сделал из нее влажный шарик и приложил к таблетке. На эту печать из нежной земли он наложил другую, из прозрачного кристалла, на которой можно было различить его собственную фигуру, поклоняющуюся Мелькарту, богу-геркулесу города Тира.
Наконец его работа была кончена.
– Ио, Ио! – крикнул он громким голосом, обращаясь к кому-то, кто, вероятно, находился за толстой занавеской, висевшей на заднем плане комнаты. – Ио, мы приближаемся. Мы прибудем в Фивы раньше шестого часа. О прелестная чужестранка, взойди на мостик, чтобы приветствовать стовратные Фивы – самый большой город мира!..