— Допускаю, что в одиночку
справишься лучше, но поедете вдвоем. Или так, или ты больше не в
деле. Это приказ.
Артём замер на месте. Обернулся и
посмотрел на невозмутимую Мишкину рожу. Повоспитывать, значит,
надумал? За годы работы Тёмный усвоил, что если Васильич что-то
решил, то хрен его переубедишь. С этим пацаном тоже наверняка все
далеко не так просто. Артём нутром чуял — что-то недосказанное
осталось, нехорошее.
— Даже так? — он криво улыбнулся. —
Только не говори, что мои методы тебе вдруг поперек горла
встали.
По лицу Васильича промелькнула едва
заметная тень — словно мимолетное сожаление. Другой бы, может, и не
разглядел, но Артём его давно знал. Шеф за своих глотку был готов
перегрызть, но и за косяки мог хребет сломать.
— Много не пей, — почти с отцовской
заботой произнёс старший.
— Да иди ты, — огрызнулся Тёмный и
уже толкнул дверь, но властное «Стоять!» прервало его путь.
Он обернулся.
— Умерь свой пыл, Тёмный, — жёстко
произнёс Васильич, пристально глядя ему в глаза. — Ты не в
Голливуде, крутость свою неумеренную в работу сублимируй. Есть
прямое указание, изволь выполнять. Вопросы есть?
— Вопросов нет, — медленно ответил
Артём.
— Свободен.
Тёмный хотел ввернуть что-то колкое,
но взгляд шефа отбил всякую охоту к продолжению разговора. В конце
концов, проще промолчать, чем устроить срач с непредсказуемым
итогом. Не проронив ни слова, он вышел из кабинета.
Шелест шин, ветер, капли дождя на
лобовом стекле, несколько шагов к подъезду — и вот он, дом. Если,
конечно, можно назвать домом стерильную атмосферу жилища Артёма.
Любой, кто случайно увидел бы его обитель, решил бы, что это
временный вариант жилья — съёмная квартира, слишком большая для
одного человека и лишённая уюта и каких-то мелочей, превращающих
помещение в то, что называется домом. Здесь безраздельно царил
холодный и тёмный минимализм, словно отражавший состояние
истерзанной и зачерствевшей души хозяина.
Когда он с головой уходил в работу,
квартира немного оживала. На столе среди вороха эскизов и
распечаток громоздились позабытые чашки, диван обрастал
разбросанными вещами, и из-за этого создавалась некая иллюзия
человеческого присутствия. К очередной годовщине он всегда всё
убирал. Старался проводить этот день дома. Пустой человек в такой
же пустой квартире. Человек, давным-давно сбившийся с пути.
Потерявшийся.