Заскрипели рамы открывающихся окон…
…А пожарные машины с оглушительным воем мчались по улицам, не задерживаясь у красных глаз светофоров…
…Теряев спускался по верёвке по стене дома. Спрыгнул на балкон.
– Давай! – крикнул он вверх Вите, придерживая верёвку.
Витя начал спускаться.
– Эй, вы! Ироды! – надрывалась Ира. – Человек погибнет, а вам и дела нету!
– Ты – птица. Тебе хорошо, – печально сказал Карлсон попугаю Августу.
Теряев и Витя тушили пожар в комнате: заливали горящий журнальный столик и тлеющую обивку дивана водой из чайника и бульоном из кастрюли, роняя в пепелище оранжевые морковки.
– Надо снять с крыши Карлсона, – сказал Теряев.
А во двор с гудением и воем ворвались красные машины пожарной охраны.
Ира затанцевала, размахивая длинными рукавами Витиного свитера.
Суровый Сосед суетился внизу, командуя и мешая пожарным.
Лестница пожарной машины с жужжанием потянулась вверх, к крыше, на краю которой лежал онемевший от ужаса Карлсон.
Витя и Теряев стояли на балконе.
Теряев оглядел крыши, посмотрел вниз и сказал:
– И как это мы сюда добрались?
– Не тряси решетку, – попросил Витя, вцепившись обеими руками в балконную решётку.
– Я не трясу. Это ты трясёшь.
– Она сама, наверное, трясется, – сказал Витя, глядя вниз.
– Бедняга, – сказал Теряев, качая коляску с орущим благим матом младенцем, – все тебя позабыли – позабросили.
– А вот интересно, – сказал Витя, наблюдая, как пожарные извлекают Карлсона из прутьев барьерчика, – что нам дадут – медаль за героизм или пятнадцать суток за хулиганство?
Теряев сидел в своей комнате, на диване, а у теряевского стола пристроилась немолодая, полная женщина в джинсах, со значком на кожаном пиджаке – «Пионерская правда».
Перед журналисткой лежал блокнот и ручка. Журналистка так лучезарно улыбалась Теряеву, что он удивлялся и робел.
– Скажи мне, Теряев, ты хорошо учишься?
– Я учусь неровно.
Журналистка расстроилась.
– Что ты думаешь о своем поступке?
– Я думаю, это подвиг.
– Стало быть, ты – герой?
– Да, – сказал Теряев.
– А ты не думаешь, что считать себя героем не слишком скромно?
– Почему? – пожал плечами Теряев. – Если у нас с Витей получился подвиг, значит мы герои. Разве нет?
– В общем, конечно, – замялась журналистка. – А как ты думаешь, на твоём месте так поступил бы каждый? – с надеждой спросила она.