В суконной серой поддевке и в красной рубахе, опоясанной зеленым широким кушаком, рыжий Орешка вовсе не походил теперь на разбойника. Он шел себе ни от кого независимо посредь народа и пел в удовольствие:
– Поиграйте, красны девки, поиграйте,
Пошутите вы, молодушки-молодые,
Приударьте во ладони, приударьте,
Раздразните ревнивых жен, раздразните…
Прячась то за взрослых, то за ларьки и лотки с товаром, Дежка и Машутка с горящими любопытством и страхом глазами, следовали за Орешкой поодаль, а тот, не замечая ни девочек, ни прочих перешептываний и взглядов косых, шел да припевал, да притоптывал, да приплясывал:
– …Чтоб ревнивые жены выходили,
За собой молодых мужьев выводили.
Поиграйте, красны девки, поиграйте,
Пошутите вы, молодушки-молодые…
А тут Орешке навстречу – поп из церкви:
– Ты, брат, почему нынче у обедни не был?
Молчит Орешка, насупился, голову повесил.
– Отвечай, брат, народ смотрит, ждет, чего скажешь.
Почесал Орешка в ухе, венок березовый с головы своей бесшабашной стащил и – бух на колени, да попу в ноги:
– Прости, батюшка, Христа ради, меня окаянного!
– Бог простит! Да ты доколь будешь народ православный пугать своим видом неприкаянным? У исповеди давно ли не был?
Молчит Орешка, и глаз не видно, только сопит носом в две дырочки, ажно песок пылью от того разлетается.
– Во имя Пресвятой Троицы, аз, недостойный иерей, властью, Богом мне данной, – кладет поп Орешке крест на макушку, – прощаю нонешнее твое прискорбное состояние не далее ближайшей же службы, понял? Не слышу гласа покаянного!
Тут Орешка промычал что-то, и плечи его содрогнулись… Народ одобрительно зашумел, засмеялся добрым смехом.
Машутка решительно дернула Дежку за рукав:
– Кума, пойдем домой, не то и нам достанется!
– Да, и правда, пора, ну, пойдем… Гля! – И Дежка вдруг показывает подружке зеленую бумажку под ногами.
– Три рубля! – воскликнула Машутка, а Дежка уж проворно подскочила сорокой и подхватила трешку с дороги, только ее и видели!
– Ну, Машутка, к мамочке бежим, покажем, сколько денег нашли…
И бросились они бежать что было духу. Машутка, задыхаясь от быстрого бега, говорила:
– Накупим себе нарядов, и все одинаково: тебе платье, мне платье, тебе полусапожки – мне, тебе полушалку красную, как у Катюшки Цыганковой, и мне. Полупальточки сошьем суконные…
– Сошьем, – отвечала Дежка. – Столько денег-то.