Глаза у девочек просияли, они еле сдерживались.
– А теперь, великие постники, – продолжала мать, – обедать.
А на лужке в конце улицы парни, красуясь перед девками, уж подхватывали другую песню, заводя новый танок-карагод:
– Ой, за речкой, за рекой,
Близко реченьки Дуная,
Добрый молодец, гуляя,
Добрый молодец, гуляя, он все свищет, все гуркая,
Ах, все свищет, все гуркая, черной шляпою махая,
Черной шляпою махая, товарищей закликая:
«Братцы мои, ребятушки,
Щегольё села Винникова,
Вы сойдите на речку, на Дунай,
Вы побейте палички, ой, вы побейте палички,
Положите кладочки».
Тут же и качели стоят. Девки на качелях качаются, а сами вполовину уха парней слушают…
Первой на улицу выскочила Машутка, а за ней и Дежка, держа в ладонях с десяток яиц:
– Глянь, Машутка, нам мать еще яиц дала на пряники, но сказала, чтобы я погуляла немного, да и вернулась: нужно гусей на речку согнать, а то в закутке они искричались.
– Эти мне гуси хрипучие! – принимая свою долю, проворчала Машутка. – И зачем такая подлая птица на свет родилась!
У качелей, куда вихрем слетели вниз по улице Дежка с кумою, вовсю кипели страсти. Ребята качали теперь девок сами, а Калиныч, парень из соседнего села, разливался на гармони. На картузе у него над правым ухом перо павлинье, рубаха красная, вышитая, и суконная поддевка нараспашку. Девки на него заглядываются, а винниковские ребята хмурятся.
– А я под чужую гармонь плясать не буду! – грозится Якушка.
– Ишь, хамова ястреба, куражится! – свирепо плюется Иван Алешин. – Не разбился бы слёту!
И винниковские повернулись от качелей и отошли. А девки, те пляшут, они гостям рады, качаются, играют в горелки.
Младшие девочки поодаль свои игры заводят, играют в «селезня»: стали в круг, взялись за руки, «утка» ходит по кругу, а «селезень» за кругом. «Селезень» «утку» старается поймать, а девочки ему хода не дают, припевают:
– Селезень утку гоняет,
Молодой серу загоняет:
Поди, серая, домой,
У тебя семеро детей,
Девятая утка –
Шутка, Машутка,
Селезень Васютка,
Кочет Ивашка.
Селезень утку гоняет,
Молодой серу загонял…
И вдруг доносятся от качелей испуганные крики. Дежка с Машуткой побежали было туда, а навстречу уж летит сестра Маша, бледная от испуга:
– Пойдем, Дежка, домой. Иван Калинычу гармонию разбил, Якушка и наш Колька ему помогали. У Николая рубаха порвана.