Спокойно и мучительно.
Спустя некоторое время, которое, казалось, тянулось целую вечность, но при этом пролетело на удивление быстро, Кэт пошевелилась, постепенно приходя в себя: сперва ее мышцы напряглись, потом расслабились, а потом снова напряглись, когда она осознала, на чем… то есть на ком она лежит.
Я перестал ее поглаживать по спине, но руку не убрал. Теперь она точно не упадет, и все равно я не убрал руку. Это меня взбесило. Я сжал зубы.
Кэт подняла голову.
– Что… что случилось?
Да так, ничего особенного, выпустил разряд энергии в медведя, и ты поникла, точно нежный цветок. Потом я, как истинный джентльмен, отнес тебя домой, сидел тут фигову тучу времени и таращился на тебя.
Нет уж, этого я ей не скажу.
Я высвободил руку.
– Ты потеряла сознание.
– Правда? – Девушка отодвинулась от меня и убрала волосы с лица. Только тогда я осознал, что ее хвостик растрепался, и густые и длинные волосы Кэт рассыпались по ее плечам.
– Наверно, медведя испугалась, – продолжал я. – И мне пришлось нести тебя обратно.
– До самого дома? – огорчилась она, и я удивился. – А… с медведем что?
– Его отпугнула гроза. Молния, наверно. Как ты себя чувствуешь?
Тут молния осветила крыльцо, и Кэт вздрогнула.
– Медведь испугался грозы?
– Вроде да.
– Значит, нам повезло. – Она опустила глаза, нахмурилась, а когда снова подняла на меня взгляд, я с трудом выровнял дыхание. Ее серые глаза блестели, и я тонул в них. – Здесь дожди, как во Флориде.
Я толкнул ее колено своим.
– Да, видимо, придется тебе потерпеть меня еще. – Дурацкое оправдание для того, чтобы не уходить. Надо было бы придумать получше. Точнее, просто встать и уйти. Но тут Кэт проговорила:
– Уверена, что выгляжу сейчас, как мокрая кошка.
Уж лучше бы она и в самом деле была мокрой кошкой.
– Ты выглядишь отлично. Тебе идет.
Кэт нахмурилась.
– Врешь ты все.
Я, конечно, способен на многое, но обычно не вру. А тут я к тому же стал непредсказуем, как погода, поскольку понятия не имел, что сейчас сделаю, пока не взял Кэт за подбородок и не запрокинул ей голову.
– Я говорю, что думаю, – ответил я, и это была правда.
Кэт медленно моргнула, и я снова уставился на ее губы. Мне явно пора было перестать таращиться на ее губы. При мысли о том, чтобы попробовать их на вкус, я весь напрягся. Она, скорее всего, врежет мне по физиономии, да еще и обругает: язык-то у нее острый, как бритва. Я едва не расплылся в улыбке.