– Да, молодцы твои орлы.
– Это так, они все герои, – невесело улыбнулся младший лейтенант. – Вот только убитых и раненых у нас много. И я как раз хотел у вас попросить совета. Так как рота понесла значительные потери, то ей передали много бойцов из нового пополнения. У меня теперь большинство красноармейцев еще необстрелянные, и их всему учить надо.
– Ну и чего ты вдруг испугался? В бою ни разу не боялся, а тут надо всего лишь салаг обучать.
Кукушкин опасливо огляделся, не подслушивает ли нас сержант, и, наклонившись к самому уху, прошептал мне:
– Строевая.
О, тут я с ним полностью солидарен в нелюбви к строевой подготовке. Я всегда старался утешить себя тем, что моя тонкая натура и рациональный склад ума просто несовместимы с шагистикой.
– Слушай, Василий, – теперь, когда он не был моим подчиненным, я решил звать его просто по имени, – а чего тебе волноваться? Помнится, ты говорил, что у тебя по всем предметам отлично.
– Это так, товарищ командир. Но строевой подготовки у нас не было.
– Приехали! Как же не было, ведь на войне это самое главное.
– Главное? – испуганно переспросил младлей. Похоже, он мою тонкую иронию не уловил.
– Да шучу я. Но чем же вы там занимались на командирских курсах, если не строевой?
– Так у нас количество дисциплин по сравнению с довоенной программой сократили в три раза и оставили только пять самых важных предметов.
– Давай-ка попробую угадать. Первое это, естественно, стрелковое дело, ты же в оружии разбираешься. Затем топография с тактикой. Основы фортификации ты тоже знаешь, значит, инженерное дело проходил, ну и наверняка химическое. Так?
– Все верно, вот эти пять предметов нам и преподавали, – кивнул Василий.
– А почему вас не гоняли по плацу во внеучебное время?
– Товарищ командир, – взмолился бедный Кукушкин, как будто я действительно мог сейчас погнать его на плац, – у нас занятия и так продолжались по шестнадцать часов в сутки. Ну, были, конечно, построения, и в столовую строем шагали. Вот и все мои занятия по строевой.
– Но вас хотя бы выводили на занятия по тактике?
– Не выводили, а выбегали. Ну, в смысле выдвигали марш-броском. С полной выкладкой в сорок килограммов, а сложение у меня, как видите, не самое богатырское.
– Да уж, – посочувствовал я ему, – несладко тебе пришлось эти три месяца.