Водитель и адъютант мертвы, их не
спросись. Ряженые – тоже покойнички. Один я стою сейчас посреди
шоссе.
Сам водить автомобиль я не умею. Дома
не умел и тут не научился.
Попробовать? Три раза ха-ха. Что-то
желания такого нет. Дорога хоть не сильно горная, но свалиться есть
куда.
Кони мчат-несут.
Степь всё вдаль бежит…
Вьюга снежная
На степи гудит.
Снег да снег кругом,
Сердце грусть берёт.
Про моздокскую
Степь ямщик поёт...
Из-за поворота слова песни до меня
долетели. Едет кто-то!
Судя по песне – наш. Австрийцы или
германцы такую песню петь не будут.
Как простор степной
Широко-велик.
Как в степи глухой
Умирал ямщик.
Как в последний свой
Передсмертный час
Он товарищу
Отдавал приказ.
Хорошая песня. Народная. Впрочем,
народная в ней только музыка, а слова хозяина имеют. Написал стихи
Суриков Иван Захарович, уроженец деревни Новосёлово Угличского
уезда Ярославской губернии. Откуда знаю? Странный вопрос – от
князя. Он же энциклопедист, в том числе по русским поэтам.
У Сурикова много стихов народ на
песни перевёл и поёт здесь распрекрасно. Ту же «Рябину». Ну,
которая шумит, качаясь.
Кстати, песня не простая. Как
минимум, парочка преступлений в ней спрятана. Это, если слова
внимательно слушать. Не своей смертью умирал ямщик, ой не
своей…
Ты, товарищ мой,
Не попомни зла,
Здесь в степи глухой
Схорони меня!
Схорони меня
Ты в степи глухой,
А коней моих
Отведи домой.
Товарищ его, этого ямщика, мне так
кажется и уханькал. А раньше сам ямщик ему дорожку перебежал, зло в
отношении его сотворил.
Песня становилась всё громче, в её
слова вплелся скрип телеги. Что уж там в ней скрипело, хрен знает.
Не специалист я по телегам.
Наконец и сама телега из-за поворота
показалась. С приданной ей одной лошадиной силой.
Певец, похоже, был выпивши. По голосу
это чувствовалось.
Отведи домой,
Отдай батюшке,
Мой поклон земной
Родной матушке.
А жене младой
Ты скажи, друг мой,
Чтоб она меня
Не ждала домой…
На последних словах возница-певец
запнулся – стоящую на шоссе машину увидел.
Пьян-пьян, а затвор быстро
передёрнул. Учёный…
Перед этим ещё и с телеги его как
ветром сдуло.
- Земляк! Свои! – громко обозначился
я.
Возница ничего не ответил. Свои-то
разные бывают.
- Из штаба корпуса в дивизию ехали… -
продолжал я информировать невидимого теперь мне возницу. – Напали
на нас…
- Выдь… покажись… - раздалось уже
откуда-то с обочины дороги.