— Это та змея, что вас ужалила! — он прицелился. — Уж сейчас-то
я её…
— Да хрен с ней. Змея и змея, чего на неё патроны тратить?
Выстрел ещё услышат.
— Да, вы правы, молодой господин. Надо идти. Стойте, я забыл
сумки!
Старик торопливо пошагал к памятнику, возле которого я лежал.
Это испытание для него тяжёлое. Но зато он хотя бы преданный и от
своего дела не отступает. Как и я.
Вот только чем это обернулось для меня самого. Двадцать лет
службы — и автоматная очередь в упор в награду.
Я сделал пару шагов, но остановился. Эта змея, вижу её сам… у
неё чешуя жёлтая, но с зеленоватым отливом. Над глазами маленькие
рожки. Я её помню, точно такая же ужалила меня у князя
Жеребцова.
Вот и странность. Наверное, мой мозг рисует такие картины в
бреду перед смертью.
Она подползла ближе, не боясь меня. Я посмотрел на неё
внимательнее, а она пялилась мне в глаза. Очень умный взгляд.
— Я ждал тебя, саади, — услышал я низкий густой голос с
хрипотцой и слабым акцентом. Он въедался мне в уши. — Может быть,
гость из иного мира справится лучше, чем тот пацан, о котором
говорили древние.
Я огляделся, но рядом никого не было. Старик пытался поднять
тяжёлые сумки. Надо ему помочь, потому что один он их не утащит. Но
кто говорил со мной? Голос не старика. Кто-то из тех, кто ушёл?
Нет, это не они. А я давно привык подмечать странные вещи.
Иногда то, что кажется безумным на первый взгляд, оказывается
истиной.
Со мной говорила змея.
И что? Я разбил башку одному злейшему врагу, выкинул из окна
другого, умер, а теперь нахожусь в теле молодого парня из древнего
имперского рода посреди пустыни. А ещё за мной по пятам идут
наёмные убийцы.
Разве говорящая змея — самое странное из этого? Точно нет.
— Что тебе нужно? — спросил я.
— Я дал ему дар, но пацан его не выдержал, — снова этот голос. —
А вот ты его получил. Но поговорим потом, саади. Ведь ты оказался
прав.
— В чём прав?
— Тот, кто предал однажды, предаст ещё раз.
— Луций! — донёсся крик. — Мы хотим вернуться к господину
Арвину! Мы передумали.
Арвин — это моё новое имя. Раньше меня звали Игорь Родионов, но
фамилию мне дал приёмный отец. Теперь я Арвин Корвид, сын аркона
Понсора Корвида, обвинённого в измене.
Я повернулся на крик. По бархану торопливо спускались трое
гвардейцев. Жаркий ветер трепал их одежды.
Вот это то, что я и говорил.