И тут не зарешал бы даже
полководческий талант Михаила Васильевича.
Однако каприз Сигизмунда, решившего
во чтобы-то ни стало добыть ключи от ворот упорно сражающегося
города, подарил Скопину-Шуйскому шанс разбить врагов поодиночке…
Несколько осенних штурмов Смоленск, обороняемый воеводой Шеиным,
выдержал – но теперь, с наступлением зимы, положение осажденных
становится все более сложным. Голод, болезни, непрекращающиеся
бомбардировки крепости… В моей истории смолянам было реально очень
непросто, и в этом отношение осаждающие были как раз в более
выгодном положение: обозы с продовольствием и порохом из Речи
Посполитой, вкупе с подкреплениями шли к Сигизмунду всю зиму. И да,
в моей истории Смоленск выдержал осаду зимы 1609 – 1610 годов, вот
только…
Вот только вдруг на это как-то
повлияли действия стрелецкого головы Орлова?! Что, если в моей
истории, где не было никакого «попаданства», сотник Орлов
действовал более разумно, смело и решительно – и сумел нанести
критичный урон обозам осаждающих, переправив также в крепость
достаточное количество продовольствия и пороха?! Ведь именно эти,
довольно-таки масштабные, а одновременно с тем и размытые задачи
поставил передо мной «кесарь» – атаковать обозы ляхов и доставлять
провизию и огненное зелье в Смоленск!
Но что, если я не справлюсь, и
фактически погублю отряд, как это едва ли не случилось под
Троице-Сергеевой лаврой? Что, если я не справлюсь – и Жолкевский
сумеет взять Смоленск, после чего ударит по войску Скопина-Шуйского
силами коронной армии ляхов при поддержке Сапеги?!
Подумать страшно! И это определенно
заставляет нервничать, сомневаться, бояться… Да, вряд ли конечно
сотник Орлов мог сыграть столь впечатляющую роль в истории
русско-польской войны, и все мои сомнения и страхи прежде всего
порождены прошлой неудачей – это действительно так.
Но с другой стороны, к сожалению,
совсем уж беспочвенными мои страхи не являются… И что самое
страшное, мне есть что терять в этой реальности и в это время.
Точнее кого – абсолютно реального, а главное, любимого и близкого
человека!
И от осознания этой истины груз
свалившейся на мои плечи ответственности, как кажется, давит с
двойной тяжестью…
В какой-то степени я даже завидую
Стасику «фон Ронину»… А что – моего дружка по студенческой скамье и
закадычного приятеля, ставшего ныне действительно близким
человеком, отправили на юг, на Рязанщину – одним словом, в сторону
родного Ельца! На «Большой засечной черте», основанной Иваном
Грозным, служит много детей боярских, имеющих богатый боевой опыт.
А, учитывая, что благодаря нашему с «фон Рониным» вмешательству
Скопин-Шуйский не порвал грамоты Прокопия Ляпунова – лидера
рязанского дворянства и одного из самых авторитетных воевод южного
порубежья – то великий князь решил не пренебрегать и его помощью!
Благо, что трофеев для вооружения рейтар после Каринской битвы нам
досталось даже больше, чем после Калязинского сражения… Так что
Михаил Васильевич отправил бравого ротмистра на юг, сформировать
четыре новых рейтарских роты, да подготовить инструкторов,
способных обучать детей боярских линейной тактике конного боя.