Нет, все равно не хочется. Душа
попаданца, став ядром реальности, громко кричала, матерясь, что не
надо нам сюда в начале 1915 года! Не этот Берлин, и немцы тут не
совсем по-немецки кричат и причитают!
Дичь, конечно, бестолковая, да еще
громко говорящая (только мысленно, в душе). Но он все равно душе
верит. Ибо какая никакая, а своя – собственная. Это тело может
передаваться, а душа нет. Ведь тело (сознание) и есть человек
(личность).
В общем, как не роптала армия, как не
кричали союзники, пытаясь перейти в краковяк, как даже Николай II и
Мэри (последняя очень осторожно и только в постели, когда любимый
мужчина расслабился после секса), но Михаил был непреклонен.
Россия, - сказал он на ИКОР –
Имперском Комитете Обороны России (слямзил частично попаданец у
И.В. Сталина, ничего не скажешь), - прежде всего. Пока мы не решим
все задачи по расширению границ нашей родины, мы эту войну не
прекратим.
Дьявол тянул в эту минуту за язык
императора Михаила, не меньше (если он вообще существовал). Ибо
всем все в раз оказалось понятно. Другое дело отношение оказалось
диаметрально противоположенным – от крайне положительным, до крайне
отрицательным. Но ни у кого больше не было вопросов и никто не лез
с комками розовых соплей, именуемых в политике пафосно –
нравственность, полезность или вот даже – гуманизм. Тьфу, чертовы
прихвостни, это только на Западе будут сравнивать человечность и
винтовку!
То есть теперь Михаил всеми
оценивался как крайний твердоплавый патриот, к которому на сивой
козе не подъедешь в геополитическом измерении. Зато в остальном
человек как человек, все оценивает на рубли (фунты стерлинги,
франки). Это он специально подтвердив на долгих (аж двое суток)
совещаниях Высшего Совета Антанты в Москве.
Когда члены Совета обсуждали
послевоенное устройство мира, непреклоннее не было человека, чем
императора Михаила II. И, честно говоря (а Михаил это уже
подразумевал), Совет Антанты несколько раз был готов прекращать
работу. Но ведь не прекратил же. Потому как роль России и
персонально Михаила была очень велика. Все ведь понимали, на чьей
стороне станет Россия, а точнее Михаил с моторизованными дивизиями,
те и будут победителями. Н если члены Антанты разругаются, то уже
на следующий день (или еще на один) начнутся переговоры России и
Германии.