Дева вытерла влажный нож, воткнула его в ножны на перевязи,
шагнула к спешившемуся коннику. Непослушные пряди взметнулись от
поднявшегося ветра, оголили тонкую шею, свободная рубашка надулась
на спине.
Мужчина тяжело дышал. Его слипшиеся от пота волоса блестели
сединой, на волевом подбородке проступила трёхдневная щетина. Судя
по пыли на дорогой яшмовой обуви, всадник провёл в седле много
времени.
- Ты! Помоги мне, и я заплачу тебе, ведьма! – вскричал мужчина,
и Мари поняла, что он в отчаянии и нетерпелив. Она умела читать
человеческие судьбы по эмоциям.
- Подойди ко мне.
Седеющий всадник побаивался её. Как и тысячи других людей в
округе. Это ей казалось странным, ведь она ничего не делала
сверхъестественного. И она не походила на типичную ведьму из
сказок. Кривой горбатый нос, бородавки, зелёные глаза, поганки в
котле. Но люди сторонились её компании, стоило наведаться в
ближайший город.
- Подойди…ко…мне! – повторила она старый вопрос, чеканя каждое
слово.
Благородный господин вздрогнул, и сделал шаг навстречу. Она
почувствовала, с какой силой рвётся наружу страх перед худощавой
крестьянской девой, которая призывала демонов для судного дня. Так
говорили в деревнях. Похоже, в это верил и сам мужчина.
- Ближе!
От него пахло потом и лошадьми. И ещё Мари учуяла слабый, почти
выветрившийся запах женского тела. Она поняла его проблему.
Правая рука переместилась на мужской орган. Она крепко сжала его
достоинство, чувствуя, как под кальсонами и тонкой плотью
циркулирует кровь слабее обычного. Она угадала.
Девушка взглянула ему в лицо и тихо прошептала:
- Ты мой на весь вечер.
2.
Мужчина в её доме был известным человеком в городе. Так он
сказал. Древний род, богатые покровители, должность в магистрате.
Много денег и влияния. Теперь он сидел в одной рубашке на грязном
полу горницы и дрожащими руками выворачивал внутренности зрелой
тыквы. Он трясся от нервного ожидания и омерзительной работы.
Липкие кишки мякоти выскальзывали из рук, запутывались кровавыми
отростками между пальцами. Розовые семечки упорно держались за
пуповину, и все никак не желали покидать чрево матери. С большим
трудом богач вылавливал из тыквенного сосуда плоды. Повязка на руке
намокла и больше мешала, чем помогала, но господин с сединой не
издавал ни звука. Его мертвенно-бледное лицо выглядело кротким и
покорным, подобно слугам и челяди, которым он отдавал приказы.
Особенно при свете свечи, коптящей внутри деревянной плошки.