Как водится, проблем подкинуло
Главное Интендантское управление. Пытаясь слепить из него что-то
нормальное, его еще в 1864г. переделали, однако реформа оказалась
половинчатой. Интенданты продолжали из рук вон плохо выполнять свои
обязанности. Не хватало провианта, обмундирования, боеприпасов, а
чиновничья волокита лишь набирала обороты. И все же я нашел время и
посетил туберкулезную лечебницу, одно из первых наших с цесаревичем
начинаний. Руководил её недавно назначенный профессор Издольский.
Отрадно было увидеть, что дела у него идут хорошо, а лечебницу
расширили до ста пятидесяти коек.
В связи с бешеной популярностью
нашего полка, цесаревич Николай, как Шеф, принял решение
собственноручно утверждать офицеров, желающих служить у меня. Выбор
был велик, теперь сюда стремились попасть или перевестись огромное
количество прекрасно зарекомендовавших себя кавалеристов. Первой
ласточкой стал ротмистр граф Шувалов, друг Скобелева, с которым
Михаил познакомил меня в Хиве.
Шувалов получил под командование
второй эскадрон. Граф был богат, как Крёз и тратил
много личных денег на нужды своего подразделения. А еще он был
требователен, отличался храбростью и имел репутацию прекрасного
стрелка. Его коньком было налаживание стрелковой подготовки в тех
подразделениях, где он служил. Второй эскадрон и ранее неплохо
проявлял себя, но впоследствии, через два месяца, стал образцовым.
Они с Некрасовым даже устроили негласное соревнование, чьи гусары
лучше. Мне такое было только на руку. Особенно импонировало то, что
несмотря на связи на самом верху, Шувалов категорически отказывался
от протекции и предпочитал всего добиваться сам. Он был младше меня
всего на год, а числился в ротмистрах, хотя при желании мог бы уже
щеголять полковничьими погонами.
Голова шла кругом от полковых забот и
от того количества сведений, что мне приходилось собирать и
переправлять дальше. Генерала Обручева назначили начальником штаба
при Кавказской армии, но разведкой заниматься тот не перестал и
требовал качественной достоверной информации. Разведчикам
приходилось трудиться на славу. Агентов, даже «спящих» и давно
забытых, вновь ставили в строй и требовали включаться в работу.
Депеши, шифровки, агентурные сообщения, приказы и рапорты
непрерывным потоком курсировали между Петербургом, Одессой,
Балканскими провинциями и Стамбулом. Их приходилось анализировать,
переписывать, подшивать, отправлять по инстанции, а людей на все не
хватало. Служба наша считалась секретной, и мы не могли брать к
себе непроверенных офицеров. В это время блестяще показали себя
полковники Паренсов и Артамонов. Агенты первого с завидной частотой
давали столь нужные Министерству сведения, а второй составил
прекрасные общедоступные и секретные карты Турции.