– Нас ждут неприятности, и не спрашивайте меня, откуда я это знаю, потому что это не ясно и мне самому. Давайте обойдем лагерь и посмотрим, что нужно сделать, чтобы его укрепить.
Пуллон посмотрел на Ворена. Потом оба с уважением воззрились на командира.
– Пошлите кого-нибудь за Вертиконом, я должен увидеться с ним.
Все трое с эскортом центурионов пошли осматривать лагерь.
– Башни, – сказал Пуллон. – У нас их шестьдесят, а надо бы вдвое больше.
– Согласен. И еще надо футов на десять надстроить стены.
– Набросать больше земли или использовать бревна? – спросил Ворен.
– Бревна. Земля сейчас мерзлая. С бревнами выйдет быстрей. Как можно скорей отправьте людей в лес. Если нас осадят, он станет недосягаемым, так что заняться этим надо сейчас. Пусть валят деревья и тащат в лагерь. Мы обработаем их прямо тут.
Один из центурионов, отсалютовав, убежал.
– Надо вбить в ров больше кольев, раз мы не можем его углубить, – сказал Ворен.
– Конечно. Есть у нас уголь?
– Немного есть, но недостаточно, если обжигать на кострах больше двух тысяч кольев, – сказал Пуллон. – Впрочем, можно рассчитывать на ветки деревьев.
– И все же надо узнать, сколько угля может нам дать Вертикон. – Легат втянул нижнюю губу в рот, о чем-то задумавшись. – Нам нужны осадные копья.
– Дуб не годится, – сказал Ворен. – Надо брать ясень, березу. У них прямые стволы.
– Камни для артиллерии, – напомнил Пуллон.
– Пошлите команду сборщиков к Мозе.
Еще несколько центурионов ушли.
– И последнее, – сказал Пуллон. – Как сообщить Цезарю?
Квинт Цицерон должен был сам подумать об этом. Однако у него было сложное отношение к генералу. Его старший брат ненавидел Цезаря с тех пор, как тот выступил с возражениями против казни сподвижников Катилины, а мнение брата Квинт все-таки уважал. Однако эмоции не помешали прославленному оратору просить Цезаря взять к себе Квинта легатом и Гая Требатия военным трибуном. И Цезарь, хорошо зная, как относится к нему проситель, не отказал. Профессиональная вежливость между консулярами была обязательна.
Семейная традиция ненавидеть Цезаря привела к тому, что Квинт Цицерон не знал генерала так хорошо, как большинство других легатов, и еще не решил, какую позицию занять по отношению к Цезарю. Он понятия не имел, как отреагирует Цезарь, если один из его старших легатов пошлет тревожное сообщение, не подтвержденное ничем другим, кроме покалывания в левом большом пальце и предчувствия, что готовится большая неприятность. Он поехал в Британию с Цезарем, получил интересный опыт, но не тот, который позволил бы ему понять, какую свободу Цезарь предоставляет своим легатам. Цезарь лично принимал решения с начала до конца экспедиции.