Вот и каменная чаша в виде цветка – там плещет алое вино, и запах аконита и вереска, запах меда и летних луговых трав кружит голову. Кубок в виде витой перламутровой раковины – на краю этой огромной чаши, и я осторожно склоняюсь над волшебством, спрятанным в этом чародейском напитке.
И едва я отпиваю первый глоток бессмертия, как из ниш выступают тени иного мира – черны их старинные камзолы, вьются серебряные узоры по мягкому бархату, блестят золотые цепи и мороком ночным стелятся темно-зеленые плащи. Вместо глаз – звезды, на лицах – печать могущества и силы.
Но не боюсь.
Во мне – их кровь.
Стена из белого кварца, что кажется созданной изо льда, идет змеевидными трещинами, и там, на иной стороне, вижу я зеленые холмы и белоснежные замки, вижу я кавалькаду благородных рыцарей и дам. Зелены их знамена, красны их одежды, приветливы и веселы все, кто приветствует меня на пути в Холмы. И с радостью устремляюсь я к зеленым лесам мира грез.
ФЕИ
В туманах долины Корриуотера дорогу сложно отыскать, фиалковая дымка стелется по земле, змеями ползет, ластится, сырость ползет под рубаху, и кажется – все внутри заледенело от прикосновения осени. Осень дрожит над холмами взвесью дождливой, летит жухлыми листьями, а ты идешь по бездорожью, и тонет в волглом воздухе совиный крик.
Тебе не выбраться из лесу – говорили же, не ходи к лесам Аннандейла, не буди проклятия холмов. Не поверил. И в неверии своем насмехался над старыми сказками, что пеплом легли на курганы, похоронившие старые капища. А сказки умеют ждать – вот сейчас они смотрят из-под папоротников, глаза зеленые горят болотными огоньками. Но в неверии своем ты думаешь – светляки это.
Какие светляки по осени?
Глупый, юный, наивный. Будешь блуждать холмами, вовек дороги не найдешь. Будет тебя хоронить северный ветер, будет убаюкивать, кости твои выбелит луна, череп твой украсит чьи-то ворота. Или же пропадешь в болоте, трясина сомкнется над тобой, вовек не найдут тебя… А, может, танцевать будешь без остановки по чертополоху, что колючими шариками стелется по сухой осенней земле, что ждет дождей… а как придет пора гроз, то потоки воды напоят тебя, разбавят кровь, и будешь ты приходить каждую осень к людям ливнем проклятым. Будешь биться в стекло, плакать и просить – пустите, обогрейте… Но безжалостны люди. Глухи.