– Ее история была такой трогательной.
– Стареешь, – королева покачала изящной головкой, отчего маленькие золотые колокольчики в ее длинных серьгах мелодично зазвенели. – Стареешь, – повторила она с особым наслаждением, словно мысль о старости мага делала ее счастливее. – Раньше у девок не получалось дурить тебя.
– У них и сейчас не… Подожди! – он с подозрением покосился на Мэй. – Ты что-то знаешь?
Конечно, знает! Она знает, кто Саймон, и кто я на самом деле. Поэтому и сидит такая довольная, с видом победителя.
– «У них и сейчас не», – передразнила королева. – Ну что, Элвин, каково это – чувствовать себя идиотом?
– Думаю, тебе это ощущение знакомо не понаслышке. Говори, если есть что сказать.
Ой, мамочки, она ведь сейчас скажет! Никогда больше не буду лгать. Не зря патер учил, что ложь оскверняет уста и отравляет душу.
Нашарив бокал, я сделала большой глоток и закашлялась. Стало только хуже, потому что они оба на меня, наконец, посмотрели.
– Постучать? – спросил Элвин.
Я помотала головой и уткнулась в тарелку, раздирая мясо по волоконцам. Ну, хватит, отвернитесь! Сколько можно на меня смотреть? Зря я, что ли, в незаметном сером платье?!
Мэй отпилила ножом кусочек мяса в тарелке, положила в рот, прожевала, прикрыв глаза.
– Божественно! Попробуй вырезку, Элвин. Так умеют готовить только на Эмайн Аблах.
Маг рассмеялся.
– Не можешь сообщить мне ничего нового, не так ли, дорогая сестрица?
– Могу.
– Тогда говори. Я весь внимание.
Королева раздраженно отставила столовые приборы:
– Сначала я так и хотела сделать. Но ты же Элвин-умник! Никогда не признаешь, что я в чем-то могу превзойти тебя. Честное слово, братец, ты заслуживаешь показательной порки.
– Тебе меня даже не шлепнуть.
– Ты так думаешь? – ее глаза гневно сузились, а ноздри раздулись. – Что же – давай пари, если не боишься!
– Не боюсь. Как обычно – на желание?
Я открыла рот, чтобы вмешаться. И тут же почувствовала, как маг довольно чувствительно пнул меня под столом.
Да, я помню, что обещала не лезть в разговор. Но он же не понимает…
– На желание. – Мэй щелкнула пальцами, и ее губы сложились в азартную улыбку.
Неслышно, словно из воздуха, возник слуга. На подносе у него была пачка бумаги, чернильница с перьями, конверты и сургуч.
Элвин и Мэй переглянулись. На их лицах, как в зеркалах, отражалась совершенно одинаковая злорадная улыбка.