Несколько долгих, как вечность, и таких же скоротечных мгновений, мы лежали, глядя друг в друга. Мне казалось, что окружающий мир исчез, отстранился от нас, устыдившись своей пошлости и обыденности. Остались только мы. И, вдыхая приятный запах Беллы, который скрадывал мой разум, зато разжигал кровь, я медленно стал опускать голову, приближая к лицу девушки.
Почувствовал, как напряглись на моих плечах её руки. Тогда я, удерживая свой вес на одной руке, ладонью второй накрыл ладошку Беллы. И удивился, насколько тонкое у неё запястье, хрупкое, созданное лучшим скульптором во вселенной.
Почувствовав прикосновение, Белла легонько вздрогнула. Да и меня самого кольнула пробежавшая между нами искорка. Кольнула так, что, от кончиков волос и до пят, тело наполнилось звенящей энергией.
Белла медленно моргнула, качнулись пышные черные ресницы. Когда синева её глаз на миг скрылась под веками, я ощутил глухую тоску. Но уже через секунду я вновь, как пацан семнадцатилетний, с головой ухнул в эту ионизированную синь.
Румянец покинул щечки девушки, глаза расширились, а чуть влажные губы призывно распахнулись.
В штанах уже давно стало очень тесно. Уверен, Белла это тоже почувствовала, ведь она чисто женским движением на миг прижалась ко мне низом живота. Глаза её подёрнулись паволокой, а по телу пробежала тонкая дрожь. Вместе с выдохом, из горла Беллы вырвался беззвучный стон.
Под мягкой тканью её халата я ощутил напрягшиеся соски, маленькие и аккуратные. И немедленно накрыл ладонью грудь Беллы, а ногой попытался раздвинуть её ножки: длинные, стройные, которые, к слову, с готовностью разошлись.
— Что? — тяжело дыша, выдохнула Белла. — Прямо сейчас? Здесь?..
— Фрау не любит спешки? — спросил я.
Потом я долго и не один раз проклинал себя за идиотский вопрос. Нет, ну надо же быть таким кретином?!
Белла моргнула, возвращаясь к реальности. С её лица разом схлынуло томное, сводящее с ума выражение, уступая место привычной ледяной ярости.
— Умоляю, — процедила она в бешенстве, — скажи, что в меня упирается твой пистолет, а не то, о чём я думаю!
Очарование момента было загублено раз и навсегда. Реальность обрушилась на нас звенящей обыденностью и мелочными страстями.
Как и всякий мужчина, про достоинство которого женщина говорит без страсти и желания, я оскорблённо вспыхнул.