Подарок ждал меня в гримерке, и я в очередной раз порадовалась, что не держу в ней ничего важного. Раз уж помещение можно открыть запасным ключом, то не следует подвергать нежданных визитеров соблазну найти нечто неожиданное или ценное.
- Лайза? - сунулась внутрь неугомонная Джинджер. - Ого, вот это оранжерея!
Она восхищенно присвистнула. Однако же служащие, притащившие букет, поступили весьма оригинально, рассовав розы в два ведра, а лилию поставив в одиночестве на туалетный столик.
- Хочешь взять себе?
- А можно?
- Да сколько угодно. Подумай сама, куда мне столько? Все равно домой я это великолепие не донесу.
- Дорогие, - заметила Джинджер, вытащив одну розу из ведра. - Сорт "Кровь королевы". Недавно вывели.
Джинджер, дочь цветочника, знала, о чем говорила. Мне опять стало не по себе. "Кровь королевы" и черная лилия. Совпадение или все же жуткий намек?
- Я возьму пятнадцать штук, ты не против? - трещала между тем Джинджер. - Покажу девочкам, они умрут от зависти. Решат, что это мне подарили.
Она снимала квартиру на паях еще с тремя девушками. Две из них, посредственные певички, перебивались случайными заработками, а еще одна работала продавщицей в универмаге и со своими соседками почти не общалась. Джинджер полагала, из-за ханжеских взглядов.
- Бери двадцать пять, - великодушно позволила я.
Моя собеседница взвизгнула от радости и бросилась меня обнимать.
- Спасибо, Лайза, спасибо!
- Скажи, - задумчиво спросила я, едва Джинджер оставила меня в покое и бросилась выбирать самые пышные розы, - а ты не видела Марион? Она уже пришла?
- Нет, ее сегодня не было. И вчера тоже. Вроде бы заболела. Айзек так сказал.
И хотя оснований для беспокойства не было, тревожное предчувствие вновь сжало сердце. Хотя Марион действительно могла простыть, прогулявшись под ливнем.
- У нее новый кавалер? - повинуясь непонятному порыву, спросила я.
- С чего ты взяла? - Джинджер подняла на меня взгляд, оторвавшись наконец от букета. - Нет у нее никого с тех пор, как она расплевалась со своим Люком.
Я припомнила недвусмысленные стоны, доносившиеся из гримерки Марион. Но в больших карих глазах отражалась безмятежная уверенность в собственной правоте - Джинджер действительно ничего не знала. Впрочем, с чего бы Марион откровенничать с ней?
- Подумалось почему-то. Ладно, Джин, буду готовиться выступлению.