– Какой тебе работы не хватает, мил человек? – раздался холодный голос.
Перед путниками, словно из-под земли, вырос богатырь – косая сажень в плечах, казалось, что голубой кафтан сейчас треснет на нём по всем швам. Ловко заломленная того же цвета шапка придавала сему добру молодцу, которому явно уже перевалило за пятьдесят, залихватский вид. А из-под тёмных сросшихся бровей недобро смотрели на Голоднова серо-стальные глаза.
– Любую работу тебе дадим: хошь, ямы рыть, хошь, лохани ночные мыть. Ты почто на царевну кричишь, ирод иноземельный?
Иван настолько растерялся, что не смог ответить. Выручила незадачливого спутника Марья. Она бросилась к неизвестно откуда взявшемуся человеку, крича:
– Дядька Ворон, он меня не обижает, он хороший. Его Иваном кличут. А вылез он из чёрной дыры и во владениях Драгомировых побывал. Море, говорит, там с избушкой.
Богатырь стащил шапку и почесал затылок.
– Из дыры, баешь? Не первый раз слышу.
Голоднов, наконец, пришёл в себя.
– Разве от нас кто-то уже приходил? – промямлил он.
– Да тятька её, – сообщил Ворон, кивнув на девочку. – Много доброго принёс, облагодетельствовал государство, потому и царём сел. Вот что, Иван, хочешь разобраться во всём, иди к нему.
– Мы туда и направлялись, – тихо отозвался тот.
А в виски стучала ужасная мысль: «Что, если это не скрытые съёмки, а правда?»
– Тогда ступайте, а мне по гребте нужно. Скоро вернусь и покумекаем, что с тобой, Вань, дальше делать.
Махнув на прощание рукой, богатырь шагнул в сторону и исчез.
– Как это у него получается? – поражённо спросил молодой человек.
– Ну, не зря же его Вороном кличут, – просто, как само собой разумеющееся, пояснила Марьюшка, – ударится о сыру землю, птицей обернётся и улетит. Только глаза при этом отводит, чтоб не видал никто.
И тут Иван вспомнил, что перед появлением незнакомца с неба, громко каркая, упала большая чёрная птица.
– Так он оборотень что ли?
– Кудесник. Сильнейший в тридесятом царстве. Но очень добрый и весёлый, особенно, когда мёду выпьет.
[Кудесник – колдун, волшебник.]
Голоднов застонал, понимая, что влип. Но в душе, где-то очень глубоко, зашевелилось любопытство. Такие приключения ему не снились даже в армии, а уж в гражданской, бедной событиями жизни тем более. Мысль, что он может потерять работу, сама собой выветрилась из головы, и мужчина бодро зашагал вперёд. Девочка доверчиво взяла его за руку, а Иван погладил маленькие пальчики и спросил, улыбаясь: