Проклятие! Лайнеф Лартэ-Зартрисс была девственницей! Твою ж мать! Сука, которая командовала отрядом эльфов, с легкостью перебила дюжину моих солдат, самолично вспорола мне брюхо, сожалея, что не прикончила окончательно, напропалую сквернословила хлеще портового грузчика, оказалась девственницей?! Сказать, что я был поражен - ничего не сказать. Как ловко ей удавалось разыгрывать из себя прожжённую стерву. Да я был уверен, что на ней пробы ставить негде. Самка, дерущаяся наравне с самцами и делящая с ними ночлег, по всем правилам темного мира не один десяток любовников должна была сменить.
- Слезь с меня! - зашипела она, уперев ладони мне в плечи. - Слезь, подонок! Ненавижу!
Её слова спровоцировали мой гнев, а вместе с ним пришёл азарт самца - обладателя окончательно сломить упрямую сучку, пробудив аппетит к страсти.
- Тсс… я только начал, детка. Я буду забавляться с тобой, покуда мне это не надоест, – смакуя каждое сказанное слово, я придавил ее телом и снова накрыл губами рот. Протестующе извиваясь, эльфийка двинула бедрами, и я вошел в нее до упора. Громкий рык ликования сорвался с моих губ, и было отчего, ведь сама дочь короля заклятых врагов Валагунда подо мной распрощалась с девственностью и отныне стала моей личной шлюхой.
- Нет!..
Но я уже не слушал пленницу – демоническая сущность взяла верх, незамедлительно требуя её ароматной крови и сексуальной энергии – главных источников питания таких, как я. Я хотел получить от неё всё и, не заботясь, что когти ранят нежную кожу, стал яростно вонзаться в желанную плоть, вбивая член в тесное, жаркое лоно. Опираясь на руки, я не сводил взгляда с распахнутых глаз, ловя момент, когда она перестанет бороться сама с собой и растворится в вожделении. Когда же это неминуемо произошло, эльфийка впилась в мою спину ногтями, её ноги опоясали меня, а с истерзанных губ сорвался стон. И это был звук наслаждения, а не боли. О, да, она неопытна в плотских утехах, но распалилась настолько, что ее ответная страсть, ее надорванный хрипами голос, её аромат стёрли между нами малейшие границы. Я хмелел от этой гордячки. Хмелел и неизбежно терял остатки самоконтроля. Стиснув стройные бедра, снова и снова я вспарывал её тело, чувствуя, как горячая, влажная плоть сжимается вокруг моего члена. Черт возьми, да! Да, мать твою! Открытым ртом хватая воздух, принцесса судорожно прогнулась, её пальцы, ища опоры, лихорадочно впились мне в волосы, веки смежились.