- Твоя рана быстро зажила, Квинт Гейден, - женщина не посмотрела в мою сторону, не удостоила взглядом, но знала обо мне намного больше, чем я сам.
- Чертовщина какая-то… – не узнал я собственного срывающегося на хрип голоса. Не очень-то задумываешься о субординации, когда прежняя жизнь вдребезги, а на душе полный раздрай. Собравшись с духом, я решился озвучить цель моего визита:
– Командор, прошу, удели время легионеру, растолкуй, что со мной случилось во время сражения?
Только теперь она повернулась, бегло взглянула на меня и остановила взгляд на плече, будто смотреть в глаза считала зазорным.
- Причину я тебе назвала.
Тонкая женская бровь недовольно изогнулась. Всем своим видом декурион демонстрировала, что мой визит неуместен. Или, быть может, я ей неприятен? Я начинал побаиваться, что на этом аудиенция окончена, и она вот-вот выставит меня вон, однако, командор турмы вдруг снизошла до объяснений:
- Здесь нет чуда или божьей длани, Гейден. Просто ты не человек, нравится тебе это или нет. В год твоей зрелости сущность демона проявила себя. Именно она сегодня спасла тебе жизнь. Возрадуйся. Если бы не это, ты был бы уже мёртв, в лучшем случае остался безногим калекой.
- Но так ведь не бывает! Бред какой-то. Должно быть иное объяснение!
Я не верил. Всё ещё не верил, подсознательно возвращаясь в свою прежнюю жизнь. Туда, где расплывчатыми образами были мать, отец, сестра, где ещё ждала наречённая и было будущее, если, конечно, посчастливится вернуться.
- Забудь о прошлом, - коротко оборвала она ход моих мыслей, будто они не были ей секретом. - Для всех, кого ты знал в Риме, легионер Квинт Гейден сегодня храбро погиб в битве.
- Но почему? – воскликнул я, ошарашенный.
- «Почему» ты спрашиваешь?.. Прости, парень. Вижу, придётся объяснить доходчивей.
На какой-то миг декурион посмотрела прямо на меня, в глазах мелькнули грусть и сожаление, но слишком быстро лицо её переменилось, превращаясь в непроницаемую маску. Не успев понять, что происходит, я поздно заметил отточенное движение твёрдой руки, когда остриё ножа командора холодом вонзилось мне в бок.
Не ожидая такого вероломства, я бессмысленно захлопал глазами, она же отпрянула назад. Чёрная кровь стекала с клинка на расстеленные в палатке шкуры. Карие глаза декуриона потемнели, рот превратился в упрямую линию. Передо мной уже была не женщина, способная проявить хоть толику сочувствия, а хладнокровный, жестокий противник. Такой, каким она и была в действительности: