Там ее и нашли сестры.
Всю залитую слезами девушку отвели, всячески успокаивая и уговаривая, обратно в комнату. Там, на скромной постели, её ждали прекрасное дорожное платье из зеленого бархата, украшенное золотой вышивкой, модный берет с крохотным белоснежным пером и перчатки из тонкой мягкой замши. Изящные кожаные сапоги стояли рядом с кроватью, заманчиво поблёскивая пряжками, похожими на ромашки. Слёзы Евы при виде таких подарков высохли как по волшебству, а в голове вдруг мелькнуло — «свобода!»
Молодые монашки, пользуясь тем, что можно занять себя работой, отличной от того, что они делали в монастыре, с энтузиазмом начали превращать Еву из сорванца в барышню: её умыли, натёрли душистым маслом, причесали черепаховыми гребнями, помогли облачиться в новую, немного непривычную одежду и повернули к зеркалу.
Какой же хорошенькой она себя увидела. И не только себе – сёстры, что были рядом, тоже улыбались, глядя на юную красавицу, и тихонько вздыхали, поневоле завидуя девушке.
- Ах, если бы у меня было хотя бы маленькое приданое, - прошептала одна, глядя в окно, за которым тренькали, прыгая по веткам, воробьи. – Разве я пошла бы сюда?
- Что поделать? Не каждому ж дереву плоды приносить, - философски отозвалась вторая. – Кто-то землю пашет, детей рожает, а кто-то должен здесь служить, молится за всех.
Сёстры вручили Еве небольшую, расшитую бисером сумку, в которую были сложены гребни и зеркало.
- Пусть замужество ваше будет счастливым, юная госпожа, - сказали монашки Еве перед тем, как настоятельница вывела её из кельи в коридор.
В первый раз так назвали Еву – «юная госпожа». До этого были лишь «постреленок», «хулиганка», «непоседа», «горе ты наше» да еще пара эпитетов, больше подходящих мальчишке, а не дочке барона...
Сердце колотилось – не передать словами. Платье шуршало, перо с берета маячило перед глазами где-то справа, а новые сапожки жали в пальцах и пятке, которые привыкли к более свободным, растоптанным башмакам. Пока шли по коридору, пересекли внутренний дворик, полный ароматов цветущих тюльпанов, Еве показалось, что прошло несколько лет. Настоятельница держала Еву за руку и вдруг шепнула: «Не жми мне так пальцы. Успокойся. Все хорошо».