Эйдан рывком поднялся на ноги, скользнул глазами по деревьям.
Звериный рык спугнул стайку птичек.
Вампир кричал снова и снова, пока не кончились силы. Он думал, от этого станет легче, но спазмы не отпускали грудь, сжимали сердце в крошечный кровоточащий комок. Эйдан и не знал, что она может так болеть, что ему когда-то захочется разорвать себя на мелкие кусочки.
Слезы хлынули наружу. С ними уходило беспросветное отчаянье.
Потерянный, игнорируя острое чувство голода, – что оно по сравнению с морем пустоты, плескавшимся в теле? – Эйдан бродил по лесу, словно ища тень почившей Ульрики.
Ночь застала его на опушке леса. Вампир сидел и смотрел на огни деревни.
И тут что-то в нем щёлкнуло, на время загнав в закоулки души боль потери. Убийцы Ульрики спокойно спят в постелях, нежатся в объятиях жен и любовниц, пока Эйдан, словно подстреленная птица, не находит себе места. Они должны почувствовать, каково это – потерять того, кого любишь. Пусть тоже узнают горечь потери, вкус слез на губах, а потом умрут.
Нет, Эйдан не станет убивать ради еды. Он не возьмет в рот мерзкой живительной влаги убийц Ульрики, но выпьет до дна всех, кто им дорог. А после… После горячая кровь брызнет на землю и будет течь всю ночь.
Эйдан улыбнулся, оглянулся на лес и расправил плечи.
Вернувшие чувства уловили человека неподалёку. Вампир облизнулся и скользнул в темноту.
Он оплакал возлюбленную и приготовился мстить.
ГЛАВА 1
Эйдан и не думал, что первая охота без Ульрики окажется такой удачной. Жертва – возница разбитого тарантаса – даже не успел вскрикнуть, только лошади, умные твари, понесли, пытаясь избавиться от запрыгнувшего на козлы вампира.
Утолив голод, Эйдан почувствовал, как пелена в голове постепенно рассеивается. Он снова мог мыслить здраво.
Правы предки: когда ты голоден, живешь лишь охотой, когда ты сыт, тебе открыты любые чувства.
Горящий взгляд обратился к деревне – месту, откуда, скорее всего, и пришли охотники. Может, они ещё там? Он должен туда пойти и проверить. Но появиться там в нынешнем виде – верный шаг к погибели, а для того, чтобы отомстить, Эйдан должен остаться жив.
— Да, моя одежда никуда не годится!
На минуту вампир пожалел, что не женщина: тогда можно было бы взять что-нибудь из сундука Ульрики. Интересно, остались ли у неё родственники? Она никогда ничего не рассказывала. Несколько раз Эйдан пытался спросить, но вампирша отвечала молчанием. Ничего, он скоро узнает: если у неё кто-то остался, они придут. Если узнают, конечно. Сообщить о смерти Ульрики некому, разве что самому Эйдану или какой-нибудь перелетной птице.