Петтер был как порох, готовый вспыхнуть от любой искры. Ни грана пошлости, ни крупицы вульгарности – только чистое пламя, жаркое и задорное...
Кажется, Петтер отлично понимал, что переживания его не прошли мимо моего внимания, но ничего не мог с собой поделать. Я же не слишком успешно делала вид, что ничего не замечала.
Завязав последний узел, я сообщила с нарочитой бодростью:
- Ну вот и все! Когда доберемся до «Уртехюс», я дам вам превосходную мазь. Два-три дня, и ваша нога будет в полном порядке.
Петтер кивнул и я, сложив свои инструменты, собралась пересесть (сбежать!) вперед.
- Госпожа Мирра! – позвал вдруг Петтер. Пахло теперь от него валерианой – спокойно и обреченно – горько-сладко, с бальзамическим обертоном.
- Да, Петтер! – откликнулась я. Надо думать, ему нравилось называть меня по имени, пусть и с формальным «госпожа», и он часто повторял это «Мирра», катая мое имя на языке, словно твердую карамельку.
Юноша молчал, глядя на моросящий за окном дождь. Сидеть вдвоем в быстро нагревшемся салоне автомобиля было уютно и немножко стыдно, как будто мы занимались чем-то запретным.
- Вы считаете, что я не должен был нападать без предупреждения? – выпалил Петтер и, кажется, даже затаил дыхание.
Захотелось с силой хлопнуть по мягким подушкам сиденья. Надо признать, Исмир виртуозно умеет найти уязвимое место в чужой душе – и ударить, не колеблясь.
- Нет! – четко и резко ответила я, а потом потребовала: - Петтер, посмотрите на меня!
Он поднял взгляд, и столько в нем было нежности и вины, что во рту у меня стало горько. Надо думать, Петтер очень боялся упасть в моих глазах.
- Вы спасали меня, - проговорила я, заставляя себя улыбнуться. – И поступили правильно.
- Правда? – Петтер смотрел серьезно и немного недоверчиво, но валериану уже сменил сочный мандарин – надежда.
- Правда, - кивнула я и призналась: – Знаете, когда-то Ингольв немного учил меня самообороне. Был случай... Впрочем, это не важно. Ингольв говорил, что слабому нужно бить как можно сильнее, а потом скорее бежать. Потому что иначе не спастись. А Исмир намного сильнее любого человека.
- Ага, - Петтер криво усмехнулся. – В честной драке он бы меня побил.
В голосе его звучала досада.
- Он бы вас убил, - поправила я жестко. – Поэтому прекращайте терзаться. Вы же солдат, а не чувствительная барышня!