А, может, не от него? Кто поручится, что она не с дюжиной переспала?
Враг – но ведь действительно беременная. Убивать беременных противно богу и совести, он беременных зверей не трогал. Но она оборотница, а не человек. И родит таких же.
Честь… А ведь, похоже, он и впрямь ей должен. Да и что она сейчас людям сделает? В таком состоянии волкодлаки не нападают, только в крайних случаях. А эта, похоже, миролюбива, раз обзавелась подругами на новом месте.
Ирис поднялась на колени, с вызовом глядя в глаза. Но колдун знал, что сейчас она слаба. Мотнул головой и продолжил начатое. Хороший волкодлак – мертвый волкодлак. Однако финальная точка никак не желала ставиться: что-то внутри мешало. Треклятое воспитание матери и кодекс чести мага.
— Слушай, колдун, давай заключим сделку? Жизнь за жизнь. Я твою тебе оставила, так верни мне мою. Знаешь ведь, что сейчас никого не убью. Мало тебе нежити вокруг, любую выбирай.
Видя, что Рош задумался, она смело ухватила его за руку с д’амахом, крепко сжала запястье. Лезвие разрезало кожу, но Ирис терпела, хоть серебро жгло огнем. Лучше уж ладонь, чем сердце, лишь бы удар не нанес. И не наколдовал чего.
Колдун ожидал чего угодно, только не того, что она положит его руку с д’амахом себе на живот. Даже сквозь мокрую ткань он ощущал его жар и возню чего-то там, внутри.
— Твой щенок, — прошипела Ирис. – Даже взглянуть будет неинтересно?
Опомнившись, Рош отдернул руку.
Дурак, подставился волкодлаку! Но Ирис не спешила вгрызаться в горло, раздирать тело когтями. Она тяжело вздохнула, чихнула и тихонечко заскулила, когда д’амах снова прошелся по коже, уже в обратном направлении.
Колдун с удивлением смотрел на нее. Вроде и не зверь вовсе, а женщина женщиной. Только обман все, на жалость давит. Но д’амах убрал, только меч оставил.
Задумался, что с ней делать.
Оборотница устало опустилась наземь, попыталась, не оборачиваясь, зализать раны. На Роша она будто не обращала внимания, но он знал – наблюдает, следит.
Молчание и бездействие затянулось. Наконец Рош пробормотал:
— Хорошо, живи. Но долг я вернул, увижу еще раз — убью.
Ирис мгновенно вскочила на ноги и со всей прыти кинулась прочь, виляя, не хуже зайца.
Остановилась отдышаться на окраине деревушки. Ее знобило. Но просить кого-либо о помощи она не собиралась, сама, тяжело, не так, как полагалось волкодлаку, доковыляла до дома.