- Что ты увидел в озере? – все-таки спросила Мокошь. Глаза ее наполнились гневом - никто не имеет права скрывать от нее свои видения!
- Ничего, - спокойно и холодно отозвался Перун, зная, что она не поверит. Но ему было все равно. Главное - спасти Милану.
Семаргл попытался незаметно спрятаться за стволом священного Прадуба, в корнях которого бил родник живой воды. Чувствовал он, что снова придется на землю спускаться. Желания идти туда совершенно не было, вот и понадеялся он, что в пылу спора богиня-Мать и Громовержец забудут о нем. Зря наделся.
- Семаргл! - окликнул посланца Перун и так резко повернулся к златовласому богу, что красный плащ с громовыми знаками взвился, словно от резкого порыва ветра. - Ты будешь защищать Добронрава и его дочь, пока они не доберутся до благословенных земель, где в тиши дремучих лесов живет род Черных Волков. В образе древнего предка ты явишься людям и отдашь им Милану. Она должна вырасти в покое и любви. Она нам еще пригодится.
- Кому это - нам? А, может, тебе? - напряженно спросила Мокошь, но Громовержец снова ничего не ответил, а Семаргл, покорно вздохнув, нырнул в воды Озера, чтобы через несколько мгновений оказаться на иссушенной земле Великой пустоши.
* * *
Добронрав продолжал свой тяжелый путь – через силу, через нежелание идти дальше. Не погибать же дочери в раскаленных песках пустоши! Ради нее он должен преодолеть перевал и выйти на берег реки, несущей свои воды в северные земли. Черный волк – огромный, лохматый, с зелено-желтыми пронзительными глазами - появился на следующий день после того, как Добронрав предал земле тело своей ненаглядной Чаруши. Волк трусил в отдалении, словно защищая и оберегая в пути, и не приближался - возможно, чтобы не испугать. Лишь сверкал огромными глазищами да скалился на жаркий солнечный диск. А по утрам, словно по волшебству, у прогоревшего до углей костра Добронрава оказывался свежий хлеб для него да молоко для Миланы. Это боги, понял он, охраняют его и дочку. Вскоре странник перестал чему-либо удивляться и даже переживал, когда его лохматого спутника не оказывалось рядом. Взгляд его то и дело с беспокойством искал волка – где тот, не бросил ли их? Зверь тут же появлялся и иногда подходил чуть ближе, чувствуя, что человек стал доверять ему.