Глаза бармена превращаются в две щелки:
– Больше тут поблизости ничего нет. А ты явно не из наших.
– Вот это точно, – соглашаюсь. – Я тут залетная птица. Люблю громкую музыку и безудержное веселье. А у вас в комплекте еще и выпивка имеется.
«Веселый» бармен морщится так, точно я на спор заставил его прожевать целый лимон, а потом вдобавок кинул на бабки, окончательно растоптав его веру в человеческую сознательность. Чем-то я ему упорно не нравлюсь, и я, конечно, догадываюсь, чем именно.
Как и везде, в этом уединенном местечке не приветствуют появление чужаков, а я для них выделяюсь белой вороной среди черных собратьев. Но сейчас мне без разницы, где пропустить стаканчик-другой, день все равно бездарно упущен, а до завтрашнего утра нужно еще как-то дожить. В конце концов, эти любители тлена мне по барабану, а поблизости, как верно заметил бармен, нет никаких достойных альтернатив. Если только я не хочу заглянуть к неведомому Борьке, а я совершенно точно не хочу.
– Пить будешь? – угрюмо интересуется бармен, сообразив, что избавиться от меня не получится.
Киваю и некоторое время слежу за тем, как он ловко исполняет свою работу.
Из динамиков по всему залу льются первые смутно знакомые аккорды. Приподнимаю голову и весь обращаюсь в слух, уверенный, что уже слышал эту песню раньше. Более того, слушал. Давно. Еще будучи счастливым обладателем кассетного плеера, квадратного булыжника на батарейках. Эта песня была среди прочих на кассете, которую я однажды взял переписать у школьного приятеля. Тогда еще не от большого ума затер отцовский сборник шансона, ухитрившись перепутать его с пустой кассетой для записи. Таких громких криков мне не приходилось слышать ровно до того дня, как я случайно запустил мяч в кабинет директора школы. Но отец понемногу остыл и вскоре приобрел себе другую запись, начисто позабыв об испорченной, а я мог сколько угодно гонять по ушам любимые треки, помогающие на время выпасть из реальности в другой, более интересный мир.
Led Zeppelin, Black Sabbath, Genesis, Deep Purple… Мои старые кассеты вместе с раздолбанным плеером теперь пылятся на чердаке родительской дачи среди ненужного хлама. Но песни этих ребят по-прежнему со мной, записаны на CD–дисках и многочисленных флешках, перекочевавших из моей машины вглубь стола перед тем, как пару недель назад я отогнал в сервис ее останки.