– Вот именно! И вам я запрещаю прикасаться к этому телу! Я всё сделаю сам! Как считаю нужным!
Я услышала приближающиеся шаги и зажмурилась от ужаса. Какие эксперименты? Что там творил Валькелин с моими волосами? Гадский авантюрист! Что за чёрная скверна, и какое отношение я имею к тварям загадочного Ключника? И самое главное: что задумал Летард? Я чувствовала, что тэй уже стоит рядом, и от этого меня начинала бить нервная дрожь. Я с трудом разлепила веки и встретила его ледяной взгляд.
– Ле…Лет..ттард…
Это прозвучало так жутко, что я сама испугалась своего клокочущего замогильного шёпота! Голос словно стал чужим и плохо слушался меня, трансформируясь в нечто ужасающее.
– Терпи! – сказал в ответ тэй и сжал мои запястья своими горячими и сильными руками.
Я чувствовала, как это тепло заставляет закипать каждый микролитр моей крови. Не может быть! Ведь члены триумвирата не могут влиять друг на друга силой своего дара! Разве не так? Думать об этом мне помешали странные слова, которые шептали губы Летарда, и боль. Казалось, холёные ногти тэя, вонзившись мне глубоко под кожу, удлинялись и проникали до самых костей. Это был какой-то древний ритуал, ведь Летарад унаследовал страшный дар всех тэев этого мира – повелевать жизнями. Я ощущала, как струи его крови, прорвавшись из недр его жил, вливаются в моё тело, причиняя дикую боль. А самым ужасным было то, что я не могла даже кричать. Голос не слушался.
Но, как ни странно, через какое-то время – возможно, через несколько секунд, показавшихся мне вечностью, – мой дикий вопль огласил окрестности, заставив содрогнуться луны и небосвод. Он был похож на крик младенца, вырвавшегося, наконец, из утробы на свет Божий. Только меня словно снова выбросили в темноту, в ту самую вечную ночь, с которой я боролась и победила. Но победа оказалась мнимой. Тьма всё ещё царила вокруг, подкрадываясь по ночам и растекаясь тенями при свете дня. Да ещё это невесть откуда взявшееся лишнее солнце и луна! Или они мне просто мерещатся?
– А теперь дайте ей ваших трав, видящий тар, – устало сказал Летард, услышав мой крик.
– Да, мой арходас, – проворчал Валькелин.
Он навис надо мной и хотел прислонить к губам узкое и шершавое горлышко глиняного сосуда, подложив мне под голову свою жилистую ладонь. За четыре года моего отсутствия внешне он ничуть не изменился: на вид Кощей Кощеем, разве что над златом не чахнет. Плохо его кормят при дворе, наверное.