Странно. Так странно.
Теплая, вязкая эйфория, медленно ласкающая изнутри вены, будто жидкое пламя, наливает тело жаром и негой, даруя ему едва уловимую уязвимость, какую я не испытывала прежде.
«Доверяй мне, девочка. Загляни глубоко в себя. И покажи мне на что ты способна.» — мягкий, чувственный шепот из недавних воспоминаний, впивается в мое сердце десятком раскаленных молний.
— В ней что-то есть, Макколэй, — едва заметно дергаюсь, услышав незнакомый голос. — Каждый раз, они все лучше и лучше. Но сегодня и ты, и модель превзошли себя. Я бы хотел…
— Прикоснуться? Купить? — ровным тоном отвечает Мак. — Я не позволю. Ты знаешь правила, Райан. Можно только смотреть, — в его голосе звучит плохо скрываемое превосходство. Мне не нужно видеть его, чтобы представить, как фирменная надменная усмешка Макколэя Карлайла кривит его очерченные губы.
И тут, я в полной мере, осознаю, что произошло…
Ублюдок! Если бы мои глаза не были бы так плотно завязаны, я бы не сдержала слез, выжигающие плотно сомкнутые веки.
Я не верю, что он так поступил со мной.
И как бы ни было горько осознавать происходящее, я понимаю, что сама «подразнила» быка красной тряпкой. Я могла бы залечь на дно, убежать, скрыться…
Нет, мне приспичило бросить вызов Макколэю Карлайлу. И, разумеется, он его принял.
Бежать слишком поздно. Ведь в последний раз, когда я смотрела в его глаза, я увидела, как лед на их поверхности треснул, и что-то живое, человеческое, первобытное… сражающее наповал силой своей воли, кричало мне о том, что он меня не отпустит.
ОТРЫВОК 3:
Что бы ни происходило сейчас, я ничего не забыла. Ни одну нанесенную им рану. Я просто… я в тупике, в лабиринте, из которого нет выхода.
Кстати, о лабиринтах.
Мак преподнёс мне странный подарок — как он выразился, гарант того, что мой дневник не будет прочитан посторонним человеком.
— Повернись, — приказал Макколэй, застав меня на террасе с великолепным видом на пальмы и бассейн, который расположен над обрывом. Я читала книжку, покачиваясь на канатной качели, и конечно не ожидала от него каких-либо щедрых жестов…
— В чем дело? — нахмурилась я, пытаясь прочитать по его лицу, что он собирается делать. В его глазах не было голода и страсти — но его глаза все равно уносили меня вдаль, в параллельные миры, и иллюзорные вселенные, заставляя ощущать, как сквозь шрамы на спине, прорезаются крылья.