Я фыркнула, но руку его не сбросила.
– А что, если так?
– Детка, детка… Мое сердце будет навеки разбито, а репутация отменного ловеласа окажется под сомнением, и все из-за тебя, – вскинув светлую бровь, он одной рукой обвил меня за талию и, невзирая на мое слабое сопротивление, потянул за собой в ванную комнату. Я попыталась увернуться:
– Вадик, мне надо идти.
– Тебе всегда надо куда-то бежать, моя прелесть, – болтая, ногой он захлопнул дверь за своей спиной, так как обе его руки были заняты – проворно стаскивали с меня тонкую белую майку. – Ты у меня такая занятая, такая серьезная и важная, что я боюсь однажды не вписаться в твое обширное расписание… Подними-ка ручки, солнышко.
– Ненавижу, когда ты начинаешь разговаривать со мной, как с умственно отсталой.
Он громко и с удовольствием засмеялся:
– Обожаю, когда ты начинаешь злиться.
Бросив мою майку куда-то вниз, себе под ноги, Трифонов небрежно переступил через нее, вынуждая меня тоже сделать шаг назад и прислониться обнаженной спиной к прохладной стенке душевой кабины. Я инстинктивно вздрогнула. Горячие губы коснулись пульсирующей жилки на моей шее, и я замерла в растущем напряжении, чувствуя, как мое тело послушно откликается на его ласки едва осязаемой дрожью.
– Вадик, еще совсем недавно ты очень хотел спать, – напомнила, слегка откинув назад голову, открывая ему больший доступ к своей шее.
Ладонь Трифонова провальсировала по моему бедру, словно невзначай задевая тонкую ткань шелковых трусиков.
– Какой сон, Никуля, мне некогда спать. Дела государственной важности каждую секунду требуют моего прямого вмешательства.
– Какое счастье, что ты не политик, а всего лишь жалкий…
– Постой, дай-ка я сам угадаю, – перебил Вадик, устраивая ладонь на моей шее и приподнимая мои волосы вверх. – Проходимец? Жулик? В последнее время ты слишком щедра на сомнительные комплименты.
– А не пойти бы тебе к черту, мой дорогой?
– Более чем предсказуемо. Но не переживай об этом, к многоуважаемому черту мы с тобой когда-нибудь отправимся вместе, под ручку. Как к алтарю, – он весело фыркнул, забавляясь собственным скудным остроумием, но довольно быстро перестал валять дурака и добавил чуть севшим голосом. – Лучше поцелуй меня.
С моего языка готовились сорваться очередные не слишком колкие фразы, но в последний момент я передумала, усмехнулась и закинула руки на плечи Вадима. Он тут же подхватил меня за талию и без видимых усилий прислонил спиной к стенке душевой кабины уже с внутренней стороны. Мы увлеченно целовались, когда он незаметно для меня повернул вентиль, и сверху на нас потоком хлынула прохладная вода. Я взвизгнула, но отстраниться не смогла – Вадим крепко держал меня в одном положении, прижимаясь так близко, что я могла ощутить всю степень его возбуждения. Он рассматривал меня беззастенчивым взглядом, его ладони скользили вдоль моих мокрых плеч к обнаженной груди, то и дело задевая болезненно затвердевшие соски. Льющаяся на нас сверху вода в несколько раз усиливала острые ощущения. Схватив меня за плечи, Вадим впился в мои губы жадным поцелуем, касаясь моего тела везде, куда только мог дотянуться. Его руки сминали мою грудь, трогали живот, спускаясь еще ниже, к насквозь промокшим трусикам. Не отрываясь от его губ, я переступила через них, и они полетели куда-то на дно кабины. Следом – мои любимые пижамные штаны Вадима.