Язвительные слова Чарльза разбили все надежды Лиз:
– Бабушка-негритянка не повод считать миссис Уоллес человеком второго сорта, отец. В нашей стране, как известно, все равны.
– На севере – возможно. Но мы живем на юге. У нас чтут чистоту крови, сын.
– Поэтому, как бы ты ни был влюблен в Лиз, жениться на ней ты не собираешься. – подвел итог затянувшемуся спору Чарльз.
– Влюблен в Лиз? – мистер Ричардсон пренебрежительно хохотнул. – Да с чего ты взял? Она просто на редкость удобная любовница. Ничего не требует, глядит мне в рот влюбленными глазами, почитает за честь исполнить любую мою прихоть. Хотя скоро все-таки придется с ней расстаться. Столько лет поместье существует без хозяйки – это непорядок. Сегодня я обнаружил паутину в углу гостиной. Будь в доме настоящая хозяйка, этого бы не произошло.
– Да, миссис Уоллес прислуга ни в грош не ставит. Но в этом исключительно твоя вина. Это ты низвел ее ниже самой заурядной горничной.
– И правильно сделал! – самоуверенно отрубил старший Ричардсон. – Она должна знать свое место. Чтоб не зазнавалась.
– Конечно, конечно, – елейно подтвердил Чарльз. – Она же живет на всем готовом. Насколько я знаю, у нее ни цента своего нет, не так ли?
– Ей деньги ни к чему. – Не раскусив подначки, вальяжно заверил его отец. – Не то испортится еще, самоуверенной станет. Такая любовница мне ни к чему. Если ей что-то надо, достаточно сказать мистеру Бойсу. Он для нее все купит.
– Так при этом скривив свою аристократическую физиономию, чтоб дать ей понять, что она всего-то жалкая попрошайка. Все верно. Но мы говорим все-таки о Элис.
Элис вздрогнула и посмотрела на мать. Та стояла мертвенно бледная, по ее щекам катились слезы, которые она даже не пыталась вытирать, наверное, потому, что руки у нее тряслись мелкой дрожью.
Дочери стало ее жаль. Как, наверное, больно, когда радужная картинка мира вдруг переворачивается, разбиваясь на тысячу осколков, и вокруг становится холодно, как в морозильной камере!
Но тут же забыла о матери, услышав безапелляционное от Чарльза:
– Элис будет моей любовницей! Так что все справедливо. Тебе мать – мне дочь.
– Но ей всего семнадцать лет исполнилось на прошлой неделе! – голос мистера Ричардсона звучал растерянно.
– А кого это волнует? – разражено рявкнул сын. – Меня так точно нет. Наоборот, возбуждает. К тому же я так носиться с ней, как ты с Лиз, не собираюсь. Будет одна из многих, только и всего.