Бану подхватила:
- Но совсем другое – убить человека, - опытные бойцы кивнули. – Этот опыт нужно приобрести до серьезного похода. Если потребуется, я скажу Гобрию устроить набег на приграничные раггаровские деревни, но опыт сражения без меня и Сагромаха, без Раду и Руссы, под чужим командованием, которому ты должен следовать неукоснительно, необходим тебе, Гайер. В том числе, чтобы научиться убивать, - со всем участием и трогательным убеждением в глазах обратилась к сыну.
Чтобы еще как-то объяснить решение, Сагромах добавил:
- Без этого нельзя в походе. К сожалению, именно в первые несколько смертей, понимаешь все величие человеческого милосердия.
- Стоящее решение, - припечатал Хабур.
По тому, как держались остальные, стало очевидно, что решение одобрено. Но по тому, как держались таны, стало очевидно, что чужое одобрение их сейчас едва ли волнует.
- С той только оговоркой, что тан едва ли должен подчиняться генералу, - заметил дипломат из числа родственников дома Каамал.
- Едва ли тот, кто сам никогда не подчинялся, готов командовать, - заметила Бану. – Сейчас мой приказ, как его матери, как верховного военачальника войск Пурпурного дома и как регента Серебряного в том, чтобы он подчинялся Гобрию. В конце концов, все таны подчинялись воле отцов и матерей, как минимум для того, чтобы в итоге занять их место. Сомневаюсь, что кто-то из действующих танов пожелает отдать преемнику приказ, который или угробит его, или воспитает из него болвана, уничтожившего плоды родительского труда, - с легким цинизмом оскалилась танша.
Гайер в дополнительных объяснениях не нуждался – выглядел заинтересованным и исполненным решимости.
- Как прикажут мои родители, - молодой тан склонил голову.
Он давно сам размышлял, что достиг возраста, когда нужно не просто упражняться с оружием днем и ночью или присутствовать на обсуждениях дел в доме, но стоит по-настоящему основательно постигать «танское» дело. Воспитанный во многом Сагромахом, Руссой, Раду и матерью, которой первые трое были глубоко верны, имевший в наставниках и напарниках в боевом искусстве недюжию братию родительских телохранителей, наслышанный о «темных делах отца», о которых ничего толком не знал, Гайер рос, наблюдая единственный пример: серьезность, искренность, ответственность, доброту.