Сначала было немыслимо трудно, и глядя на дочь, Бансабира вспоминала себя. У неё также постоянно кровили пальцы, и часто от полученных повреждений она за обедом ложку не могла взять от боли. От недосыпа у Шинбаны залегли под глазами тени – они останутся с ней навсегда, светлые-светлые, но пожизненные, и от них кожа лица будет выглядеть еще бледнее обычного. Естественный след тяжелой выучки.
С ножами было много хуже. Бансабира долго пыталась объяснить дочери, как долго она пользовалась ножами не только с широким лезвием, но и с широкой рукоятью.
- Особенно на севере, Шинбана! – настаивали в один голос и Бану, и Сагромах.
Дочь не слушалась, упиралась – у матери совсем другие, изящные, изысканные! А ей что же, какими-то толстыми коротышками размахивать?
Когда Шинбана окончательно уперлась лбом в эту стену, Бансабира и Сагромах и решили впервые отвезти близнецов за Астахирский хребет в разгар зимы. Во владениях Геда и Аргерль Бану начала тренировочный бой с дочерью и совсем не усердствовала, позволяя управляться с ножами, как та может. Воодушевленная, Шинбана с усердием парировала простейшие удары, пока, наконец, умотавшись, не заявила, что замерзла и хочет в тепло.
Однако Бансабира будто не слышала и продолжала поединок на элементарных началах. Шинбана несколько раз повторила, что устала, но мать казалась неутомимой. Шинбана обижалась, потом злилась, потом была готова разреветься, потом – мстить. Она потащила из-за пояса нож скрюченными от мороза, но выронила его при самой попытке нанести удар. С недоумением воззрилась на опустевшую руку, а Бансабира тем временем опрокинула Шинбану на спину.
- А теперь возьми этот, - протянула она тогда рукоятью вперед старый широколезвенный клинок из тех, какими пользовалась еще со времен Багрового храма и с какими прошла всю Бойню.
Шинбана, хмурясь, взяла оружие и, сжав, вдруг удивленно воззрилась на мать. Бансабира улыбнулась, протянула руку, помогая Шинбане подняться, и, обтряхнув дочку со спины от снега, повела в усадьбу Геда, повествуя:
- В жизни может быть много ситуаций, когда чувствительность руки спадает: когда много сражаешься, и руку сводит от усталости; когда замерзла, и пальцы скрючены холодом; когда держащая нож рука ранена, и от потери крови леденеют пальцы, лишая тебя столь необходимого в бою ощущения клинка в руке. Вот тогда тебе и нужен нож с по-настоящему широкой и удобной рукояткой. Её проще чувствовать.