- Подожди-подожди-подожди! - прокричал он. - Не кидай в меня пыльцой! Не ешь меня!
В ответ фея с самым возмущенным выражением лица сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.
- Хам! - оскорбилась она.
«Съесть. Нет, вы слышали?! Он считает, что мы едим людей. Какой гнусный поклеп!»
- Ну знаешь ли!
Она попыталась встать, но тут же пошатнулась: по левой ноге обжигающей волной прошлась боль — такая, что фея всхлипнула и, тут же сев, схватилась за лодыжку, потирая.
«Кажется, я потянула ногу. Как больно! Ну ладно, создам сейчас лечебную пыльцу. Должно быстро зажить… Что этот человек-мужчина от меня хочет? Говорит что-то. Но должна признать для недолго_живущего только что столкнувшемуся с необъяснимым, как они это называют, он держится молодцом. Послушаю».
- У тебя еще крыло порвано, - говорил тем временем Дэвид, сам до конца не веря в происходящее. - Ты не сможешь сейчас далеко улететь. Я даже сомневаюсь, что вообще взлететь сможешь.
Фея одарила его хмурым взглядом.
- Я смогу вылечить себя, - вздернула она носиком. На ладони вновь появилась пыльца, только на сей раз — бледно-зеленого цвета. - Не для тебя, - показала она язык. - Эта – мне, - и подкинула, осыпая себя с ног до головы.
«Ну вот, хорошо. Приятно щипет, щекочет холодком. Заживляет. Надо чуть-чуть подождать. Еще чуть-чуть…. И еще…. Еще? Так. Стоп!»
Осторожно выглядывая из-за крышки, Дэвид с любопытством наблюдал за процессом. Бледно-зеленая пыльца застыла на поврежденных крыле и ноге. На миг Дэвиду показалось, что он услышал то ли песню, то ли просто мотив, то ли просто тихие-тихие ласковые слова. Как мать успокаивает ударившееся дитя, качает его на руках, исцеляет лаской. И вот пыльца начала исчезать, вот только крыло лишь наполовину срослось, порез просто стал меньше. Лицо феи стало недоуменно обиженным. Подергав крылом, она ойкнула и снова попыталась встать, но тут же осела, опять хватаясь за ногу.
«О, нет, моё волшебство ослабло. Я потратила слишком много сил на борьбу с темными. И…О, нет. А остатки ушли на ту пыльцу для потери сознания. И ведь от души постаралась. Если человек говорит правду, то я была без сознания довольно длительное время».
Фея обреченно вздохнула и осмотрелась. Только теперь она заметила, что находится в просторной светлой комнате с нежно-голубыми обоями. Мебели не так много: мягкий диван, несколько табуреток, журнальный столик с оставленной на нем явно не первый день чашкой и газетами, книжный шкаф — до верху заставленный литературой, причем, самой разнообразной: Шекспир, Достоевский, Брэдбери, Роулинг — выцепила она взглядом лишь несколько имен; а еще рояль. Еще выход — дверь на террасу. Все окна широкие, в пол и занимали почти всю стену, вот только одно было затянуто клейкой лентой. Понять, что именно через него она сюда и влетела, не составило труда.