Расположилась за столом, зажгла лампу и принялась за работу. Кроме вещей тети Мариты, тут лежала еще небольшая горка от хозяйки пекарни — тети Розы, хозяйки прачечной, соседки по дому и нескольких жен рыбаков. Женщины были достаточно обеспеченными и сами не умели штопать свою одежду, а у меня получалось неплохо. А вот мать Эвана не являлась обеспеченной, но и денег с тети Мариты я не брала, так как она практически уже была моей семьей. А горка одежды по сравнению с другими возвышалась намного больше, я тяжело вздохнула, но начала именно с одежды матери Эвана.
Спать легла уже ближе к полуночи, а через три с половиной часа пришлось уже подниматься и идти в пекарню.
ГЛАВА 2
— Сесиль, ты что-то плохо выглядишь, опять не выспалась? — хозяйка пекарни — госпожа Роза — была, как всегда, очень наблюдательна. Но я не стала жаловаться. Да и к чему? Я ведь сама решила сделать побольше перед сном, сама взяла на дом работу. А раз обещала, значит, нужно выполнить.
— Опять эта Марита загрузила тебя по полной? — Роза только качала головой.
— Не говорите так, прошу Вас, вы ведь знаете, что мы с Эваном скоро станем мужем и женой, и я буду членом их семьи, — я постаралась сразу же на корню пресечь все разговоры о моих будущих родственниках. Я говорила строго и с пылом, но госпожа Роза не унималась. Она хмыкнула и продолжила:
— Что, у нее рук нет, что ли, сама не может заштопать и постирать, все тебе несет? Не стыда — не совести, — причитала женщина.
— Зачем Вы так. Для своей матери я делала бы то же самое, не задумываясь. А Марита скоро будет мне матерью, — На самом деле я уже считала ее ей, у меня никого не осталось, а Марита и Эван стали моей семьей. Неужели я не могла о них позаботиться? Могла, и нисколечко не жалела об этом. Мне даже нравилось делать это. На этих словах на кухне появилась Ксарина, которая приходилась дочерью Розе и иногда помогала матери в пекарне. Ксарина бросила на меня неприязненный взгляд со словами:
— Ты сперва замуж выйди, а то передумает-то жених и все, — в ее голосе сочился яд. Я тоже не могла смотреть на девушку спокойно после слов, брошенных вчера Эваном. Я бросила на нее взгляд и поняла, конечно, платье на ней точно красивее, мать ее хорошо обеспечена и может позволить для дочери новые наряды. На Ксарине было одето темно бордовое платье, под которым шуршали нижние юбки, с открытым декольте, украшенным белыми рюшами, грудь из которого буквально выпрыгивала. Девушка нарядилась явно не для работы с мукой. Украшения на шее, серьги в ушах, конечно, все это делало девушку привлекательной. И мне даже на мгновение стало завидно. Я даже испугалась своих чувств, ведь я и раньше видела Ксарину в разных платьях, даже понаряднее этого. У нее же не одно платье, как у меня. Были и еще, даже намного красивее. Но я даже не замечала их красоты, а сейчас после слов Эвана я невольно начала себя с ней сравнивать, понимая, что если все дело именно в платьях, так как на лице я не нашла ни в себе, ни в ней никаких изъянов, то я не смогу соперничать с Ксариной. Только если дело в этом, то я и не хочу ни с кем соперничать, тогда это и не любовь вовсе. Я пыталась успокоиться, все время повторяя про себя, что любовь не зависит от одежки, наличия силы или денег, но внутри у меня зародилось сомнение, и в себе, и в Эване, которое просто разъедало меня, заставляя мучиться и переживать.