А вот потом… Вспоминать об этом совершенно не хотелось. Да и, вспоминай не вспоминай, итог один: его любимая, женщина, которая еще недавно заверяла Лира в своих огромных чувствах, в палате интенсивной терапии так и не появилась… Друзья из команды и тренер навещали, но редко. У них был режим и тренировки, забиравшие все время. А кроме них — сборы и соревнования, на которые приходилось уезжать из города, а то и из страны на целые месяцы. Лир на них не обижался… Он им завидовал. Как же он им завидовал! До черноты в глазах и зубовного скрежета. Так, что каждый их приход был для него не столько даром, сколько проклятием. И они, похоже, чувствовали это.
Время шло. Из реанимации Лира перевели в обычную палату. Здесь он пролежал полгода. И то только потому, что был не простым гражданином, а «человеком с именем». Но после все равно пришлось что-то решать. В хосписы брали только раковых больных на последней стадии. На частную клинику денег Лир так и не заработал. А государственных, в которых могли бы годами ухаживать за парализованным от шеи лежачим больным, как выяснилось, просто не существовало. Человек, не способный работать и платить налоги, для родины, по сути, умирал.
Лир через тренера продал ненужную теперь машину, дачу и недавно отстроенный дом на Волге. Квартиру в центре, неожиданно доставшуюся от одинокой дальней родственницы несколько лет назад, поменял на малогабаритку на самой окраине и на первом этаже — для дешевизны и удобства транспортировки его неподвижного тела. Полученную сумму — опять-таки через тренера — пристроил в банк под проценты и в отчаянии призадумался: на сколько их хватит, даже если не грянет очередной дефолт? Конечно, помогла Федерация, которая обязалась выплачивать ему какие-то деньги в дополнение к пенсии по инвалидности, скинулись товарищи-спортсмены, но… Но! Одно сплошное «но»…
Когда больница окончательно отказалась и дальше занимать его «живым трупом» столь нужное стране койко-место, Лира перевезли в его новые хоромы. Здесь уже ждала заблаговременно нанятая сиделка. Она суетилась, заискивающе поглядывая на тренера Лира, который ее, как видно, и нанимал, ненужно поправляла постельное белье и безостановочно говорила о чем-то — Лир даже не вслушивался.
В новой квартире все было непривычно — запахи, звуки, даже то, что сюда никогда не приходило солнце. Его загораживали плотные кусты, бесконтрольно разросшиеся возле дома. В первую ночь Лир долго не мог заснуть. Из кухни, которую приспособили под место жительства сиделки, раздавался негромкий, но какой-то невероятно раздражающий храп. Где-то в отдалении, столь доступном из-за тонких стен, плакал ребенок. Под окнами клялись в обоюдном уважении два алкаша. Спать было решительно невозможно. Но потом он привык… И его вновь стали посещать сны…