— Не нужно меня стыдить, — не поднимая головы, пресек его попытки Костя. – Если человек что-то чувствует, значит, он еще жив. Хотя… кому я это пытаюсь донести?
Сдержав это сокрушение, только вроде бы освободившее его, Костя будто вернул его обратно в себя. Встав на ноги, он с равнодушным ожиданием посмотрел на Ивана Никитича. Тот спрятал ироничную улыбку в попытках поговорить о наболевшем.
— Красивая была женщина, — кивнул Ордынцев-старший в сторону памятника. – Жизнерадостная такая… К сожалению, твой отец так и не смог сделать ее счастливой.
— Почему ты так решил? Она никогда на него не жаловалась.
— Какой женщине понравится жить с алкоголиком?
— Она не воспринимала его пьяницей, а относилась к нему как к больному человеку.
— Да, но это его не спасло…
Костя видел наигранное расстройство в лице дяди и в очередной раз убедился: того что-то задевало в отношениях его родителей. Возможно, он завидовал женской самоотверженности, с которой мать боролась за отца. Кто из мужчин отказался бы от возможности быть любимым такой всепрощающей любовью?
— Жаль их, — продолжал дядя. – Хорошая пара была. А ты, Костя, не кипятись в отношении Мирослава. Ольга – его дочь, потому он сам решит, что и как с ней делать.
— Да, я уже понял, что моего участия в этом не требуется. И хотя мне судьба Оли не безразлична, я все же предоставлю Димончуку полную свободу действий в этом. Не собираюсь нести ответственность за то, чего я не делал.
— Что ты имеешь в виду? – с подозрением сощурился Иван Никитич.
— То, что ты подумал, — резко ответил тот. – Я выхожу из игры. Занавес, в общем. Следующий раунд — без меня.
— Костя, ты, правда, надумал выйти?
— Естественно! – он наслаждался замешательством дяди.
— Так, ты не горячись, — попытался успокоить его Иван Никитич. – Это все может обернуться против тебя!
— Не дождетесь! – он пронзил дядю решительным взглядом, не терпящим возражений. – Долги все раздам, накормлю ваши ненасытные рты до рвоты и освобожусь от этой кабалы. Ясно?
— Костя, ты понимаешь, что…
— Если бы ты вёл дела, — перебил его племянник, — как порядочный человек, а не проворачивал за спиной Мирослава махинации, то он не потребовал бы гарантий… А так пришлось меня в заложники… в рабы отдавать. Но каждый раб может купить свободу.
— Рабы столько не имеют на счетах, сколько имеешь ты, Костенька.