Вот она и в поместье мужа. Впрочем, теперь это и ее поместье тоже. Что оно представляло из себя снаружи, Елена понять не могла: было уже темно. Очевидно, большое, роскошное. Но это всё завтра, равно как и знакомство со слугами. Пока же новобрачных в просторном и изысканно убранном вестибюле встречали четверо из них — дворецкий, экономка, камердинер графа и новая горничная графини. Все они были почтительны и ненавязчивы и произвели приятное впечатление на Елену. Рихард быстро отослал дворецкого с экономкой, за что жена была ему признательна: хотелось уже поскорее лечь спать. Ну, еще, конечно, можно было бы перекусить и освежиться. Про супружеский долг Елена и думать забыла.
Молоденькую горничную звали Дженни, она показала графине ее новые покои, располагавшиеся на втором этаже. Не проведи Елена двух дней во дворце герцога, то сейчас она едва ли смогла бы удержаться и не разглядывать жадно, с воистину детским любопытством и восторгом обстановку дома. Даже в полутьме, которую не мог разогнать тусклый свет канделябров, богатство и великолепие интерьеров бросалось в глаза.
Личные комнаты размерами не поражали, но показались Елене уютными и тоже были обставлены и украшены со вкусом. Большая кровать под прозрачным балдахином манила, но прежде Елена с удовольствием понежилась в теплой и ароматной ванне. Потом был легкий, но вкусный ужин, поданный прямо в спальню. Как хорошо-то!
Но чарующая сказка длилась недолго. Унося посуду, горничная напомнила, что к госпоже вскоре пожалует супруг. Елена испытала лишь легкую досаду, на более сильные эмоции сил уже не оставалось. День свадьбы настолько измотал девушку, что ни нервничать, ни бояться по-настоящему уже не получалось. Будь что будет, переживет она как-нибудь, матушка же говорила, что от этого еще никто не умирал. Лишь бы все побыстрее закончилось, и можно уже было поспать. На всякий случай проверила, пристойно ли смотрится ночная рубашка, закрывает ли все, что надлежит закрывать, после чего улеглась на дальний конец кровати, до шеи натянув на себя одеяло.
Граф Алуан не заставил себя ждать. Одет он был по-домашнему. В шлафроке. Отец тоже частенько так одевался дома. Но… О боже! На этот раз шлафрок был на голое тело… Ладно, она тоже не вполне одета. Наверное, так положено. И почему она ничего не знает: что делать, что говорить?! Все стороны жизни были регламентированы от и до, а о таком важном моменте, как начало супружества, она не имела ни малейшего представления. Оставалось надеяться, что хоть муж знает, что делать.